Выбрать главу

Марк волок за собой мешок с толовыми шашками, проводом и танковыми минами, обмотанными в ветошь, а в кармане лежали капсуль-детонаторы. Кроме него, с такой тяжестью мало кто справился бы, а посылать людей больше Сабашвили запретил. Тем более, Шалдин, в отличии от большинства, знал как устанавливать заряды и умел пользоваться динамоэлектрической машинкой.

Совсем выдохшись, он перевернулся на спину, давая мышцам короткий отдых. До первого подходящего места было метров пятнадцать, и он решил не тащить весь мешок. Достав парочку удлинённых параллелепипедов, почти по семь килограмм каждый, он дополз до промежутка между нашей тридцатьчетвёркой и немецким Т-III.

Выкопав ямки перпендикулярно проезду, с небольшим смещением по диагонали, Марк установил взрыватели, после чего аккуратно вернул дёрн на место.

Вскоре, мимо лейтенанта проползли Денис с Захаром, подтаскивая за собой кусок брезента со танковыми пулемётами. Попросив помочь, они оставили ему запасные диски, чтобы он забрал их, когда закончит.

Через час, когда основная работа была завершена, Марк прислонился к холодному траку — перевести дух. Он просчитывал сколько ему понадобится времени, чтобы произвести минирование Т-IV‐ых.

Вдруг его сапога кто-то коснулся.

— Шайзе. — Раздался сдавленный шёпот невидимого в ночи вражеского солдата.

Вроде и сил не осталось, а подбросило как на пружинах. Схватил и так сдавил, что наверняка переломал несколько рёбер наткнувшемуся на него немцу.

— Н‐найн, найн.

Марк было вскинулся, но тут же замер. Почти в упор, сквозь круглые очки, на него смотрели глаза ещё одного сильно перепуганного немчика.

— Н‐найн, их бин комунист. Их бин…

Совсем молодой пацан с карабином в руках. Почему он не выстрелил? Чего он лепечет? Коммунист?

— Иди. Иди отсюда, — Марк устало оттолкнул его сапогом, нашаривая на поясе кобуру.

Солдат от удара покатился, вскочил на ноги и побежал к чёрной глади воды.

Прицелившись, лейтенант держал пистолет, пока враг не скрылся из виду.

Покачав головой над своей малодушностью, сделал в памяти пометку, что немцы были в сухой форме, значит, где-то тут спрятана лодка, или плот. Об этом нужно будет доложить полковнику.

Спрятав оружие, Шалдин продолжил работу.

Молодой сапёр, в которого Марк не стал стрелять из-за боязни привлечь внимание, погибнет на следующий день при попытке разминирования этих танков. Поворот рукояти подрывной машинки оборвёт жизни многих гитлеровцев, в том числе и молодого Хартмана.

***

Десяти метров в диаметре, озерцо холоднющей родниковой воды, искусно пряталось в холмистом бору. Посматривая на довольную девчонку, подумал, что я получаю многократно большее эстетическое удовольствие от созерцания природных красот, чем любой другой человек.

Шлейфы запахов стекались в низину, заполняя объем над водой непередаваемым букетом. А звуки? Закрыв глаза, вслушался в эту музыку.

Ни единой симфонии не дано построить такие величественные картины. Почувствовал себя белкой, бегущей по смолистому стволу; рысью, свернувшейся клубком в молодом сосновом подросте; взлетел в теле сойки, несущей длинного жука в клювике.

Ощущая себя букашкой, в этом лесном царстве, на короткий миг ощутил, что сливаюсь с окружающим. Я сам стал могучим лесом, с чуть влажной душистой травой, скрывающей щупальца корней, пахнущих сладковатой прелостью.

Это было невероятно, словно вышел на новый уровень в компьютерной игре, когда получаешь карту местности. Видна вся округа, укрепления, техника, юниты противника и союзники. Не надо больше напрягаться, кого-то выискивать и из-за этого менять свои планы.

На спуске к роднику, торчал мощный выворотень всё ещё зелёного ясеня. Чутка поработав землекопом, выгреб под ним лишнее, создавая ровную поверхность. Прицепив к корням наши накидки, добавили ветвей, превращая получившийся шалаш в этакий куст. Немного веток потолще на выровненный земляной пол. Сверху щедро застелить лапником и вуаля.

Раздевшись до трусов, и намочив снятую майку, хорошенько обтёрся. Переодевшись в чистое, схомячил бутерброды с салом, приготовленные Надеждой. Перед сном написал, что надо отдохнуть и, при любой опасности, меня следует разбудить. После чего, стоило мне опустить свою тушку на мягкие еловые иголки, тут же вырубился.

***

Поднимая песчаную муть, девушка прополоскала в роднике грязные вещи. Развешивая их для просушки, ей пришло в голову, что сортировка её белья была не обычным самодурством. Отбрасывая тогда новые и удобные, мальчик оставлял только тёмные вещи. Подумав, как далеко была бы видна её любимая жёлтая футболочка, она перенесла постиранное в более густые заросли.

От кожаной куртки, которую он подстелил на еловые ветви, веяло чем-то кисловатым. Этот запах Наде был хорошо знаком — порох и взрывчатка. Так пахло от папы, когда тот приезжал с учений.

Конечно, она понимала, что он был вместе с солдатами. Там, где страшно гремели взрывы и много стреляли. Пехотинцы и их командир почему-то его не прогнали, а взяли с собой.

Перекладывая оставшиеся продукты, провела небольшую ревизию в их мешках. Рубчатых металлических яиц осталось две штуки. Появился германский автомат, новая фляжка и поясная сумочка из зеленоватой кожи. В ней одиннадцать книжечек. Некоторые испачканы кровью, а орёл на одной из таких обложек был пробит пулей. Ужас какой, зачем ему немецкие документы? Вернув всё на место, Надя присела подле спящего. Грызла печенюшку и думала о войне. Так и задремала.

***

В нескольких километрах от них расположились лагерем остатки роты лейтенанта Гурьева.

— Я вот одного не понимаю, что здесь немцы делали? На разведчиков не похожи, да и нечего тут разведывать.

— Срать на фашистов. Лучше скажите, что про пацана думаете.

— Странный парень.

— Да уж. До сих пор не верю, что согласился на эту авантюру.

— Почему? Мы их постреляли, как в тире.

— Ну-ну. Ты Федя скольких убил? Одного? Двух? Я честно готов признать, ни разу не попал.

— Все стреляли, но, они же сразу попрятались. Я двух, а другой трёх. Главное не трусить. Почти половину первым выстрелом сняли.

— То-то же, что половину. А он один снял четверых гранатами и ещё семерых из пулемёта прострочил.

— Я видел, как он прыгнул из кустов к пулемёту, — ещё один боец присоединился к разговору, — если бы он их там не причесал, потерь было бы больше.

— Правильно Константин Васильевич говорит, авантюра и есть. — Произнёс старослужащий, имевший в их батальоне непререкаемый авторитет.

Младший лейтенант кивнул. — Тимофеич… он автомат взял у офицерика, так я чуть в штаны не наделал, когда потребовал сдать его. Думал пристрелит бешеный. У него даже глаза почернели.

— Ты, Костя, учился военному делу. Знать должён, что к чему. Пацан за нас разведку провёл, по позициям расставил, уничтожил целое отделение, включая двух пулемётчиков. Так?

— Это что же получается Иван Тимофеевич? Ты хочешь сказать, что нами не командир руководил? — Фёдор вступился за Гурьева.

— Дурак ты Федя. Не о том речь, кому слава достанется. Ты мозгой покумекай. Я этому пацанёнку и пулемёт бы отдал. С людями надо по-людски поступать.

— Прав. Всё так, Тимофеич. Сгоряча тогда был. Я о другом сейчас думаю. Где он всему этому научился и что ещё умеет?

Задумавшись, в наступившей тишине, бойцы смотрели на покрытые серым налётом багровые угли.

***

После того, как мои способности развернулись на всю катушку, дорога превратилась в обычный туристический поход. Самой большой трудностью стали болотистые участки, попадались такие обширные, что приходилось возвращаться и обходить. Но в основном, лес был сухой и мы постепенно приближались к Минску.

Дивизии, полки, батальоны, сводные отряды. На всех дорогах и через леса, круглые сутки шли солдаты красной армии. Больших сражений мы не видели, я старался обходить их дальней стороной, но на четвёртый день стали свидетелями, как механизированная колонна с крестами на бортах подверглась пушечному обстрелу.