— Ха-ха-ха.
Немудрёная шутка зашла на ура, сбросив создавшееся напряжение.
— Молодец Николай, вижу с теоретической частью ты хорошо знаком, а как у тебя с практикой?
— Приходилось.
Парни вокруг зашумели, перекрывая голос Виктора Валентиновича.
— Тихо. Тихо!
Ого. А у этого сморчка охренительный голосище, минимум полковничий.
— Закончили говорильню. В шеренгу становись! Налево! Колонной по одному, шагом марш!
Кто шагает дружно в ряд — пионерский наш отряд. Строевая, это конечно нужная вещь, но такая утомительная.
***
— Перед вами магазинная винтовка калибра 7,62 миллиметра конструкции Сергея Мосина… бла… снайперская винтовка… бла… бла… приступить к разборке.
Походили строевым шагом, поразбирали и пособирали трёхлинейки, затем приступили к обзору стрельбища.
— … Без этого навыка из вас неполучится снайпер. — Он раздал брошюрки "Курс стрельб для подготовки снайперов". — Здесь вы найдёте рисунки, поясняющие как с помощью оптического прицела определить расстояние до цели.
Я шагнул вперёд. — Виктор Валентинович, разрешите приступить к практической стрельбе?
— Разрешаю.
Но только я дёрнулся к винтовке, добавил. — После того, как определишь расстояние до всех мишеней. — Он протянул трубку прицела.
— В метрах, или сантиметрах?
Мля! Ну вот откуда это из меня прёт?! Так бы и дал себе по губам.
— Как удобно, так и говори. Тут всё промеренно и записано.
— От рубежа, до ближней мишени — двадцать одна тысяча семьдесят сантиметров. Следующая — три тысячи…. Последняя — сто пятьдесят тысяч сто семьдесят три сантиметра.
Для правдоподобности пришлось подержать прибор у глаза, но, честно говоря, он только отвлекал.
— Кх-м. За лишние сантиметры не уверен, но в общем и целом всё верно.
Наконец-то добрались до практики.
Сосредоточился и сделал пристрелочный на пятьсот. Светящейся линией, траектория пули легла на трёхмерную карту местности. Мне не надо подстраивать прицел — всё уже учтено: температура, скорость ветра, перепад уровня земли, закручивание пули в полёте… Соединяй прямую ствола с виртуальной линией и стреляй.
Задышал ровнее, забыв про уставившиеся мне в спину шестнадцать пар глаз, сделал подряд четыре выстрела. Пятьсот, восемьсот, тысяча и полторы тысячи.
Мы не дошли до последней мишени метров триста, инструктор осмотрел её через бинокль. Фигуру из фанеры зацепило всего в паре сантиметров от края, но отверстие было ровно по центру головы.
— Как-то так. — Довольный результатом, прокомментировал свою меткость.
"Остановите! Вите надо выйти"! Мужик уставился на меня, как на Николая Чудотворца, предъявившего комсомольский билет
— Охренеть!
Глава 15
— Я тебе такую бронь сделаю, никто не подступится. Оставайся. А?
На четвёртый день, этот языкастый искуситель, практически уговорил меня остаться, но тело юного детдомовца, насыщавшее мозг взрывными порциями гормонов, жаждало приключений.
— Виктор Валентинович, если бы я хотел спокойной жизни и где-то отсидеться, кто бы мне помешал? — Показываю ему надпись на Маузере. — Нет, не могу, моё место на фронте.
Дядя Витя стал единственным после Москвы, которому рассказал про фон Бока и награждение. Этот профессиональный военный сразу понял, что я не от мира сего. Только этот рассказ и смог спасти меня от разбушевавшегося старого снайпера. А теперь, он ни в какую не хотел отпускать меня, уговаривая остаться инструктором.
— Вы отличный инструктор и сами сможете подготовить будущих снайперов, а я больше практик.
— Слушая тебя, я уже засомневался в своих познаниях.
— Так лучшим учителем является современная война. Массовое использование радиосвязи корректировщиками, насыщенность войск пулемётами и миномётами. Всё меняется и усложняется. Буду вам отправлять письма, если не против. Может чего умного присоветовать смогу.
— Ох, Коля, чего тебе спокойно не живётся? Голова светлая, сколько интересного с тобой за эти дни придумали. А эти глушители точно существуют?
— Уверен. Надо вам запрос отправить, через это ведомоство. — Похлопал по боку с пистолетом. — Только просьба у меня к вам. Не надо про меня никому рассказывать и тем более упоминать в запросе.
***
— Артёмка. Млять! Как же это сказать… в общем, сделай всё возможное, но не дай этому парню пропасть в мясорубке. Понял? Это не просто просьба от брата твоей матери, а приказ старшего по званию.
Таким взволнованым капитан видел дядю Витю впервые и слегка обалдел от его напора.
— Я написал на Кувшинова характеристику, на имя Самохина, для присвоения ему звания сержанта.
Естественно я подслушивал беседу комендача с его дядей. Судя по содержанию их разговора, Виктор Валентинович оказался тем ещё перцем, связи имел на самом верху. Помимо характеристики в облвоенкомат, подготовил письмо для первого секретаря обкома, на случай, если у племянника не получится с военкомом. Так, в итоге и получилось.
— Он со мной. — Капитан остановился возле красноармейца у двери и обернулся ко мне. — Не стой столбом, проходи.
— Степан Никонович, день добрый. У вас найдётся пара минут для меня?
— Проходи Артём. — Поднялся из-за стола высокий мужчина, одетый в обычную тёмную гимнастёрку, без знаков различия и наград.
Сорок — сорок пять лет, зачёсанные назад волосы, сжатые в тонкую полоску губы, широкий подбородок с ямочкой и внимательный взгляд серых глаз.
— Что стряслось? — Поинтересовался областной управленец. — С Виктором Валентиновичем что-то?
— Нет, с ним всё хорошо. Я от него, но по другому вопросу. Он написал вам, прочтите.
— Не вижу здесь проблем. — Сказал он, после того, как прочитал записку. — Переговори с Самохиным. Пусть оформит как добровольца и отправляет на формирование.
— У Николая все документы в порядке, закончил курсы разведчиков‐диверсантов в Москве. Образованный… По словам Виктора Валентиновича, он отличный снайпер. Вот, он написал характеристику для присвоения ему звания сержанта.
Нахваливающий меня капитан протянул листок первому секретарю. — Без вашей резолюции, Самохин отказывается присваивать звание.
— М-да, согласен. Это уже сложнее. По приказу из НКО, ему красноармейскую книжку выдать надо. Чья там будет роспись? Правильно, Самохина! Парню даже восемнадцати нет, а вы хотите ему звание присвоить? Потом спросить могут, чем военком руководствовался. Слова Виктора о том, что он отличный парень, к делу не пришьёшь.
Партиец сел на свой стул. — Нет, не подпишу. Я не хочу брать на себя такую ответственность за совершенно незнакомого мне человека.
Ну, мужик хотя бы не стал юлить и делать вид, что сожалеет, сказал что было на уме. Я пораздумывал чутка и решил выложить свой козырь. Всё равно планировал отделаться от опеки старого снайпера — не дай бог, с его протекцией куда‐нибудь писарем зашлют. Я же повешусь там.
— Товарищ Гвардин, позвольте переговорить со Степаном Никоновичем наедине? У меня есть некоторые… Эм-м-м… подтверждения моих способностей, которые я не хотел бы афишировать.
Оба товарища насторожились, услышав такие слова от шестнадцатилетнего подростка, но, оценив все за и против, поколебавшись, капитан всё же уступил и вышел.
— Товарищ первый секретарь обкома, разрешите представиться, как положено. — Сказал, как только мы остались вдвоём. — Вы про меня знаете. Наверняка читали в газетах, может и фотографию видели.
Собираясь вчера в комендатуру, не захотел оставлять в палатке ценные вещи и прикрутил звёздочку и орден на гимнастёрку.
Я демонстративно распахнул ватник. — Мне кажется, что с такой пометкой в красноармейской книжке, у проверяющих вопросов не будет.
***
Чтобы передислоцировать одиннадцатитысячную дивизию, понадобилось целых шестнадцать эшелонов.