Я хмыкнул. — Не израсходовали, а использовали по назначению. — Говорить, что Игорь Владимирович погиб пару часов назад, пока не стал.
Приноровиться к этой бандуре было несложно. Это не привычного мне вида ДШК с ленточным боепитанием, здесь конструкция попроще. Испытав его в деле, заметил, что скорострельность в нём небольшая, как будто под меня делали — легче делать отсечки. Главное не вжиматься в рукояти, чтобы не поймать отдачу. Навёл на цель, нажал гашетку и тут же ловишь взбрыкнувший пулемёт расслабленными ладонями.
Стреляя таким макаром, из первых пяти магазинов, всего пару раз промахнулся. Но последующие были уже не такие результативные, траектории выстрелов стали менее предсказуемы. Я винил в этом перегрев ствола, ничем иным такое падение точности объяснить не могу. Под конец, на расстоянии более километра, рассеивание стало слишком большим и мне приходилось подпускать фрицев всё ближе и ближе.
Спустя полчаса и ещё два магазина пришло время решать вопрос с нашей эвакуацией.
— Вот что Фёдор Михайлович. Мы с тобой в быстром темпе достреливаем остаток и уходим, иначе нас зажмут. К немцам, вон с той стороны, подкрепление подходит. Я попробую их проредить, но их слишком много и похоже они связь тащат. Значит с ними идут корректировщики, а попадать под артиллерию мне чего-то не хочется.
Договорив, я жахнул двумя пулями по офицеру, но в очередной раз промахнулся.
— Тьфу!
Федя, сидевший в углу чердака, посмотрел на меня и завис в раздумьях.
— Мы одни остались, нет больше роты. Ещё минут десять и мы здесь останемся. — Любовно погладив славно потрудившийся механизм, уточнил.
— Уходить будем с пулемётом. Только крепёж придётся оставить.
Его мы прибили намертво к широкой дубовой балке, проходившей через весь чердак. Не перепилишь, а костыли вырывать — ну, это надо быть суперменом.
— Точно все погибли?
Нет, мля, это я так шучу! Вместо ответа завёл свою "шарманку".
— Тды-тды! Тды-тды! Тды-тды…
С закрытыми глазами снял опустевшую банку и протянул руку за следующей.
Пыль, поднимающаяся после каждого выстрела, снова заполонила всё пространство. Фёдор Михайлович не глядя сунул мне шестикилограмовую банку магазина и свесился в дыру проёма — продышаться.
В начале мы, конечно, проливали пол водой, но так как я стрелял прямо через кровлю, новая труха образовывалась постоянно.
Мне деваться было некуда, спасал противогаз с опущенным в сумку шлангом. Но, учитывая, что температура воздуха отнюдь не плюсовая, это был тот ещё мазохизм.
На всякий случай, последний магазин оставил на дорогу. Вещи и оружие собраны, пустые магазины бережливый Федя покидал в мешок. Вроде бы всё, можно уходить.
стукнул Фёдора по плечу, подталкивая его к спуску на второй этаж.
— Давай, я за тобой! Сейчас только сюрприз для гостей оставлю.
Глава 17
Отбив у русских этот населённый пункт, Густав Кёльнер, гауптман штурмового батальона, решил лично посмотреть на тех, кто так долго и ожесточённо сопротивлялся.
— Если бы не снайперский огонь, ведущийся из этого дома, мы бы ещё вчера заняли деревню.
— Карл, до наших позиций слишком далеко, ты уверен, что снайпер стрелял отсюда? Здесь даже нет окон на ту сторону. — Удивился гауптман, стоя на крыльце двухэтажного здания.
— Это так. И знаешь Густав, расстояние здесь не самое интересное. Ты ещё больше удивишься, когда увидишь откуда именно они стреляли.
Заместитель гауптмана показал на лестницу ведущую на верх. — Я решил дождаться тебя. Так, глянул краем глаза.
— Хм. Ну пойдём посмотрим на этого чудо‐стрелка.
Карл повернулся к другу. — Его-то как раз и нет. Ушёл.
Готовящийся в штаб дивизии доклад гауптмана о неоправданно больших потерях батальона пополнился строчкой говорящей о гибели самого Кёльнера вместе со своим заместителем. Оставленная юным пулемётчиком растяжка сработала как надо.
***
Я много позже, узнал, что немцы смогли нас обойти из-за опоздавшей конной дивизии. Наш левый фланг оказался полностью открыт, что позволило им беспрепятственно зайти нам в бок и контратаковать. Как говорится "Заходите гости дорогие, милости просим". В результате, четвёртого декабря наш полк потерял более четырёхсот человек. А из нашей роты, в живых остались мы с Фёдором да четверо раненых, которых мы нагнали по дороге в штаб дивизии, располагавшемся в деревне Лаптево.
— Коля, что мы скажем? Нас же трусами назовут. Ведь приказа отходить не было. — Нервничал второй номер.
— И что? В наказание на передовую пошлют? Расстреляют? Мы с тобой приказ ротного выполнили от и до. Прикрывали позиции нашей роты огнём пулемёта. Прикрывали же? — Я дождался Фединого кивка. — Вот. А теперь смотри — патроны у нас кончились, прикрывать больше было некого, доверенный нам пулемёт не бросили. Так какие же мы после этого трусы? Тем более, у нас есть свидетели в лице этих раненых красноармейцев. Правильно говорю?!
— Правильно, товарищ старший сержант. Мы видели как вы стреляли. — Отозвались бедолаги.
М-да. Как бы их самих в предателей не записали, ладно хоть оружие с собой взять не забыли.
К штабу дошли уже глубокой ночью. Сдали раненых в руки санитаров и по случаю доложились встреченному в санбате комиссару Симошенко. На удивление, выслушал нас спокойно, лишь попросил указать на трёхверстовке где находились позиции роты и направление, откуда был нанесён контрудар.
Показал, объяснив, что основные потери были от тяжёлых миномётов, которыми накрыли окраину деревни с находившимися там красноармейцами.
— Младший лейтенант Ноздряков нас в здание сельсовета определил, это практически в самом центре села. Мы с Терентьевым сдерживали атаки вот с этих двух сторон. — Я отметил на карте. — Танков и тяжёлой брони не видел, но когда мы уходили заметил как подвозили зенитные и противотанковые орудия. Точное количество не скажу, но неменее девяти.
Симошенко поблагодарил за информацию и отправил нас отдыхать в избу где ночевали бойцы из батальона остававшегося в резерве.
Стягивая тёплые перчатки, понял, что несколько часов проведённых за пулемётом не прошли для меня бесследно — в руках ощущался лёгкий тремор. От защипавшего ладони мороза сразу вспомнил добрым словом Геллера, снабдившего меня полным комплектом амуниции. В отличие от красноармейцев, многие из которых до сих пор щеголяют в сапогах и одеты в лёгкие шинельки, я полностью утеплён. Сейчас, это особенно актуально, ведь даже здесь в тылу есть потери. Восемь человек умудрились сильно обморозиться. Так это только в этом батальоне, с чьими бойцами мы общались, а по всей дивизии больше сотни обмороженных.
Находчивый напарник где-то умудрился найти алюминиевый бачок с остатками каши на дне и ржаного хлеба по две нормы. Отжав немного кипятка у местных, поужинали и довольные жизнью завалились спать.
***
— Батальонный комиссар, Георгий Прохорович?
Симошенко повернулся, в сенях дома стоял незнакомый ему капитан с эмблемами связистов.
— Капитан Семёнов. — Представился мужчина. — Мне Саргис Согомонович сказал, где вас можно найти.
— Слушаю. — Ответил комиссар, оглядывая посетителя. Брюнет, где-то за тридцать, среднего роста, с упрямо выдвинутой вперёд челюстью.
— Мне нужна ваша помощь в поиске одного человека. Николай Кувшинов, старший сержант из разведроты. Знаете такого?
— Вы по поводу сбитого им бомбардировщика? Это я писал представление на Кувшинова. Там всё верно описано, лично был свидетелем.
Капитан поморщился. — Нет, он нужен по другому вопросу. Вы можете подсказать, где я могу его найти?
Комиссар ткнул пальцем, указывая через заиндевевшее стекло окна на один из соседних домов. — Ночью, был в нём, сейчас не знаю. Это всё? Извините капитан, у меня есть обязанности.
Связист козырнул и поспешил к указанному дому. Распрашивая красноармейцев, он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Это был здоровяк, занятый чисткой пулемёта.