«А о чем же мы будем с тобой разговаривать, Клара? Неужели тебе будет интересно говорить о ком-нибудь другом, кроме нас самих? Ах, я и слышать ни о ком не хочу! Уедем лучше отсюда вдвоем, будем бродить из одной страны в другую; может, найдем такие места, куда нога человеческая не ступала. Много увидим интересного. И вдруг однажды мы наткнемся на хорошенький домик, вокруг него большой фруктовый сад. В доме живет старичок с длинной седой бородой. Он встретит нас ласково, усадит напротив себя, а потом заколдует нас. И мы тогда сможем летать по воздуху или превратимся в невидимок…»
Во двор старосты забрела свинья, принадлежащая голландцам, и принялась выискивать объедки. Но Тамбера ничего не видел, он был сейчас далеко, в стране грез.
«…Нет, лучше вот что! Посреди фруктового сада огромный дом. И там живет великан, сильный и злой.
Увидев Клару, он ухмыльнется, оскалив зубы. Клара в испуге спрячется за моей спиной. Тогда я нападу на страшного великана, свалю его одним ударом с ног. И он, как паршивая собака, сдохнет. Клара подбежит ко мне и прижмется к моей груди.
А вдруг во время нашей схватки великан-чудовище убьет меня? Клара тогда горько зарыдает. Она обнимет мое бездыханное тело, и на мою грудь польются ее горячие слезы. Я не выдержу, чтобы она так убивалась, и оживу…»
С улицы донесся чей-то смех. Это мимо дома старосты кампунга шли два голландца, захотевшие, видно, подышать воздухом. Но даже их громкие голоса не отвлекли Тамберу от его мечтаний.
«Что это я! Мертвые не оживают. Так бывает только в сказках. Я умру и никогда больше не буду дышать и смотреть на мою Клару. А Клара не захочет стать женой чудовища. Она возьмет и убьет себя и рухнет наземь рядом со мной. А потом моя мама разыщет нас, и ее дядя прикажет похоронить нас вместе…»
Опять раздались чьи-то шаги и громкий смех. На этот раз Тамбера пришел в себя: с прогулки возвращался ван Спойлт со своей племянницей. Вот они подходят все ближе, вот они уже поравнялись с Тамберой. Вдруг словно сверкнула молния и раздался удар грома! Тамбере показалось, что в сердце у него что-то оборвалось. Он весь напрягся, будто ожидая нападения. Грудь учащенно вздымалась и опускалась. Он уже готов был броситься навстречу той, что секунду назад в его воображении доверчиво прижималась к нему.
Не знал Тамбера, даже и представить себе не мог, какие слова он сейчас услышит. Подойдя к самому его дому, Клара, все еще смеясь, воскликнула:
— Бедненький, его обидел папочка!
Мгновенно изменился Тамбера в лице. Невыразимая душевная боль отразилась на нем. Когда Клара и ван Спойлт исчезли из виду, Тамбера спустился во двор и, едва волоча ноги, побрел в отдаленный уголок сада, чтобы дать волю охватившей его печали. «Ах, Клара! Какая ты жестокая! Во всем мире нет человека более жестокого, чем ты!» — вырвалось из самого сердца Тамберы, и он заплакал.
Долго сидел он в одиночестве, укрывшись под старым, развесистым чинаром. Подобно философу, забыв обо всем, он плел сети своих печальных размышлений. Но вдруг будто что толкнуло его. Он вскочил и бросился к дому ван Спойлта. Подойдя к знакомой ограде, Тамбера опять принялся колотить по ней, чтобы Клара услышала, что он здесь, рядом. Действительно, его услыхали. Только не Клара. На этот раз из окошка выглянул ван Спойлт.
— Разве можно поднимать такой шум под чужими окнами? — строго спросил он.
— Э-э… я думал, может, Клара выйдет погулять, — запинаясь, пробормотал Тамбера.
— Она сейчас читает. Да и поздно уже гулять.
Проклиная себя на чем свет стоит, несчастный Тамбера несолоно хлебавши поплелся домой.
Вубани, поджидая его, штопала ему рубашку.
— Мама, почему меня ничему не учат? — подойдя к матери, спросил Тамбера.
— О чем ты говоришь, сынок?
— Я хочу знать, почему меня не учат тому, что умеют голландцы. Разве ты не замечаешь, какая разница между европейцами и нами? А все потому, что они с детства учатся. Я хочу, мама, когда стану взрослым, жить так, как живут они.
Вубани внимательно посмотрела на сына.
— По-твоему, хорошо жить по обычаям чужой страны, сынок?
— Я не об этом говорю, ма. Посмотри, как голландцы от нас отличаются. Сравни, например, ван Спойлта и моего отца. У них не только цвет кожи разный, они во всем не похожи друг на друга.
Мать молча слушала.
— Как ты думаешь, ма, — продолжал Тамбера, — могут отец с ван Спойлтом стать когда-нибудь друзьями?
Вубани сделала вид, что не слышит вопроса.
— Как бы я хотел этого!
— Почему, сынок? — спросила Вубани. Неспокойно было у нее на душе. Боясь выдать свою тревогу, она не поднимала глаз на сына.