— Это мне, Тамбера? — промолвила она наконец.
— Я же тебе обещал принести подарок.
— Спасибо, — сказала Вадела, ласково улыбнувшись, и взяла кайн. — Пойдем к нам. Отец ждет тебя. Я еще вчера сказала ему, что ты придешь.
— Идем, — ответил Тамбера.
Через несколько минут они подошли к дому. Вадела отворила дверь. Свамин, сидя на полу, плел новую циновку.
— Папа, Тамбера пришел! — радостно воскликнула Вадела.
— Давненько ты у нас не был, сынок, — приветливо улыбнулся гостю Свамин. — Был чем-нибудь занят?
— Посмотри, что он принес, — не утерпела девочка и развернула перед отцом новый кайн.
Свамин взял его в руки, повертел, пощупал.
— Хорошая вещь, — сказал он, — и совсем новая. Но скажи-ка, Тамбера, ты спросил у родителей позволения подарить этот кайн Ваделе?
— Нет, — признался тот.
— Я понимаю тебя, — мягко проговорил Свамин, — ты жалеешь свою сестру и решил помочь ей. Но ты должен думать не только о других, Тамбера, но и о себе.: Твой отец заметит, что из дому исчез кайн, а люди скажут ему, что его носит Вадела, и он сразу поймет, кто его взял. Отец накажет тебя за это. Тебе будет плохо. И Вадела будет огорчена. Словом, ни к чему хорошему это не приведет. Поэтому, сынок, возьми кайн и отнеси его обратно. А Вадела и так скажет тебе спасибо за доброту и внимание.
Дочь и племянник стояли перед Свамином, понурив головы. Ваделе было жаль отдавать подарок, а Тамбера чувствовал, что поступил плохо. Молча взял он обратно кайн, протянутый Свамином.
— Послушай, дочка, — сказал хозяин дома, — от кампунга до нашего дома путь неблизкий. У Тамберы, верно, живот подвело и горло пересохло. Ну-ка, что там у нас есть съедобного?
Вадела ушла на заднюю половину дома и быстро вернулась, неся печеную уби и свежую воду в кокосовом орехе.
— Кушай, сынок, — сказал Свамин Тамбере, — жаль только, что ничего другого у нас нет. Дома-то тебя кормят вкуснее. Ну да уж не побрезгуй нашим скромным угощением.
Тамбера ничего не сказал и взял немного уби.
— Что нового в кампунге, сынок? — поинтересовался Свамин.
Тамбера немного подумал и ответил:
— Деньги у нас появились.
— Деньги? Голландские?
Тамбера кивнул.
— Я видел деньги на Яве, — задумчиво сказал Свамин. — Вообще-то ничего страшного в них нет, если только не забывать, что и деньги придуманы человеком… Ну а еще что? Есть какие-нибудь новости?
Нет, больше ничего.
А я, Тамбера, провожу свои дни в молитвах. Здесь, вдали от всех, я молюсь о том, чтобы жители нашего кампунга, особенно ты, твой отец и твоя мать, не стали игрушками в руках чужих людей, их слепым орудием. Нет ничего страшнее, чем жить без веры, без убеждений, слепо следуя чужому влиянию. Ты, сын мой, как никто, нуждаешься в твердой вере. И если она еще не родилась в тебе, она должна родиться и укрепить тебя. Первое условие для этого — заглядывай почаще в свою душу. Полезно вспоминать каждый вечер перед сном все, что ты сделал за день. И если окажется, что ты совершил дурной поступок, дай себе зарок никогда так не поступать, и душа твоя очистится от греха.
Тамбера слушал это длинное наставление своего дяди молча, опустив голову и покусывая губы от нетерпения.
— А лучше всего, — продолжал Свамин, — очищается душа во время поста. Когда желудок пуст, душа открыта заветам Возвышенного. Кто не умеет подчинять своей воле желания, кто не может обуздать свою алчность, тому не познать истины. Ибо тело наше есть некая материальная оболочка и… Ты слушаешь меня, сын мой?
Тамбера вздрогнул и выпрямился.
— Вспомнил о доме?
— Да, мне пора уже идти.
— Доешь сперва уби.
— Я больше не хочу.
— Ну что ж, тогда проводи его, Вадела. Только не уходи далеко от дома.
Попрощавшись с дядей, Тамбера вышел вместе с Ваделой.
— Ты очень быстро идешь, — сказала Вадела, едва поспевая за ним.
— Я спешу домой.
— Домой? А разве мы…
— Мне неприятно, что твой отец не спускает с нас глаз, — перебил Тамбера. — И вообще мне уже пора быть дома. А ты иди обратно. Дальше меня провожать не надо.
И он зашагал еще быстрее.
— Но, Тамбера… — Вадела растерянно умолкла на полуслове. Да и что было говорить: Тамбера не слушал ее. Он шел вперед, не оборачиваясь и не сбавляя шага. А ей хотелось поделиться с ним всем, что накопилось у нее на сердце. Она стояла, глядя вслед удалявшемуся другу, она все еще надеялась, что он обернется и позовет ее, и они пойдут не торопясь по лесу и будут говорить друг с другом, как бывало раньше. Она не станет звать его: Вадела никого никогда не принуждает выполнять ее желания. Она подождет еще немного — может, все-таки он обернется…