Тамбера мельком глянул на петушиную схватку, посмотрел на вошедших в азарт лонторцев и, не задерживаясь, пошел домой.
У хижины Ламбару ему пришлось остановиться. Хозяин дома, завидев Тамберу, пригласил его зайти на минутку, посидеть, потолковать. Но, услышав голос Ривоти, которая распевала в доме песни, Тамбера поблагодарил за приглашение, мысленно прибавив: «Пока эта противная девчонка живет в этом доме, ноги моей здесь не будет».
Наконец он добрался до дому. Мать с отцом только что отобедали. Вубани позвала сына к столу, но он ответил, что не голоден, и быстро прошел в свою комнату.
Тамбера сказал правду, он и в самом деле еще не проголодался. В его словах не было ничего странного. Но мать по тону голоса поняла, что с сыном опять творится что-то неладное, и это встревожило ее. Не прошло и пяти минут, как Вубани вошла в комнату к сыну. Он сидел в углу на циновке, обхватив руками колени.
— Ты болен, сынок?
— Нет.
— Почему ты не стал ничего есть? Почему забился в угол?
— А что, нельзя?
— Веселого человека дьявол боится. Печаль да кручина — вот что дьяволу мило. — Вубани внимательно посмотрела сыну в глаза. А когда заговорила снова, в ее голосе стали слышны тревожные нотки. — Тамбера, что с тобой? Что тебя огорчило?
Тамбера резко поднялся.
— Где там твоя еда? — грубо спросил он и вышел из комнаты. Мать последовала за ним, не отрывая от сына глаз.
Она догадывалась, о чем грустит Тамбера. И, подавая ему кушанье, промолвила со вздохом:
— Как бы радовалось мое сердце, сынок, если бы ты надумал жениться.
— Что? Почему я должен жениться? Я и не думаю об этом! — Тамбера говорил раздраженно, со злостью, и мать почла за лучшее не продолжать разговор.
Но тут вмешался Имбата.
— Хочешь ты или не хочешь, — сказал он, — а пришла пора подумать о женитьбе.
Тамбера промолчал.
Ободренная поддержкой мужа, Вубани поспешно добавила:
— Когда женишься, сынок, на душе у тебя сразу станет спокойно, вот увидишь. Давай-ка подыщу тебе невесту! А может…
Она хотела сказать: «А может, посватаем Ваделу», но прикусила язык, вспомнив, что Имбата все еще не помирился со Свамином.
Тамбера опять нахмурился. Он и так сел за стол безо всякой охоты, а тут еще эти разговоры. У него даже кусок застрял в горле. Он встал, резким движением отодвинул от себя поднос и вышел.
— Совсем от рук отбился! — проворчал Имбата, когда за сыном захлопнулась дверь. — Слова ему поперек не скажи. Чуть что — бежит из дому.
— Ты уже присмотрел невестку? — озабоченно спросила Вубани.
— Некогда мне этим заниматься, других забот хватает. И вообще, чего ты пристала: жениться, жениться! Он еще молод, не дорос до этого.
— А по-моему, Чем скорее его женим, тем лучше.
— Внуков, что ли, захотелось?
Не дожидаясь ответа, Имбата отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Вубани знала — больше от мужа ничего не добьешься. Оставив его в покое, она отправилась к Ламбару, посоветоваться с ним и его женой.
На полпути Вубани увидела Тамберу. Он сидел на камне на берегу моря, одинокий, угрюмый. Мать издали долго смотрела на сына, потом медленно, робкими шагами приблизилась к нему. Тамбера не слыхал, как она подошла.
— Д, А и М — будет ДАМ… — шептал он.
— Сынок, позвала Вубани.
Голос ее был еле слышен, но Тамбера вздрогнул от неожиданности и обернулся. Если бы перед ним была не его родная мать, у него, наверное, волосы встали бы дыбом от ее горящего пронзительного взгляда.
— Почему ты сидишь здесь один? — спросила мать.
Он ничего не ответил, встал с камня и побрел вдоль берега. Вубани не сводила с него опечаленных глаз. Когда он уселся неподалеку на другой камень, она глубоко вздохнула и сказала себе: «Да, так оно и есть… Пока не поздно, я должна действовать».
Торопливыми шагами она вернулась домой, затем опять вышла и направилась к хижине, стоящей напротив дома Гапипо. Жена Гапипо, увидев ее, пригласила зайти к ним, но Вубани, поблагодарив, отказалась: она спешила по неотложному делу.
Через несколько минут Вубани сидела перед почтенного вида старцем и излагала ему свою просьбу:
— Пак дукун![18] Всякий раз, когда мне трудно, я прихожу к тебе за помощью, ведь пак куда опытней и мудрее меня. Вот и сейчас я прошу пака помочь одному больному.
— Кто же этот больной, дочка? — спросил старик.