— Мой сын, которого я носила под сердцем и родила в муках. Мой сын, в котором течет кровь наших предков. Не телом он занемог, не кости у него сломаны, не кожа поранена, не истекает он кровью. Душа у него страдает, смутил его враг-искуситель, прикинувшись другом. С тех пор как мой сын повел с ним дружбу, покой совсем потерял, извел себя думами, воля у него ослабла.
— В какой день родился твой сын?
— В ночь с четверга на пятницу.
— С ветра на бурю… А враг его когда родился?
— Разве я знаю?! У нее чужая кровь и другой цвет кожи. Она приехала из Голландии. Недавно.
— A-а, вон что. Ее зовут Клара?
— Да.
— Подожди-ка немного.
И старик исчез в соседней комнате, где царила кромешная тьма. Пробыв там довольно долго, он вернулся с кеменьяном[19], стручком красного перца, луковицей и куриным яйцом. Все это старик передал Вубани с таким наказом:
Сегодня ночью ты вызовешь духов твоих предков и попросишь их, чтобы они помогли тебе. А это сторожа. Зарой их на пороге своего дома. Они будут стеречь твоего сына.
Узнав у дукуна все, что нужно делать, Вубани распрощалась с ним, оставив ему узелок с вещами за добрый совет и поддержку.
Той же ночью, когда муж и сын заснули крепким сном, Вубани неслышно выскользнула за дверь и спустилась во двор. У самой лестницы она выкопала ямку, положила туда завернутые в листья красный перец, луковицу и яйцо, засыпала все землей и заровняла это место, чтобы и следов не осталось.
— Будьте всегда на страже, мои защитники! — тихо приговаривала Вубани. — Вас не будут топтать плохие люди. Охраняйте и день и ночь моего сына. Гоните прочь его врага-искусителя, если он появится здесь! Я вверяю вам судьбу Тамберы, сына моего. Вся надежда на вас…
Выполнив наставления дукуна, Вубани поднялась в дом и прошла в кладовку, где хранились продукты. Там она зажгла кеменьян. И когда дым от него завился кольцами, стала произносить заклинания:
— О ты, обитающий на вершинах гор! Ты, обитающий на дне океана! Ты, воплощенный в ветрах и огненном пламени и вечно охраняющий нас! Приди сюда! Явись ко мне! Принеси с собой огонь, наш огонь угас; принеси с собой ветер, у нас нет больше ветра; принеси с собой воду, у нас иссякла вода; принеся с собой землю, нам не хватает земли. Всели в нас свой дух, вдохни его в нас! Наш дух обнищал. Укрепи нас!
Она повторяла эти слова несколько раз, пока ле сгорел кеменьян.
На следующий день Вубани не спускала глаз с сына, стараясь уловить в нем перемену.
А Тамбера встал утром, как всегда, поел и пошел на берег, куда уже собрались лонторцы со своим товаром. Одни несли овощи, другие — рыбу, третьи — бананы и иные фрукты. Прихватив с собой деньги, на берег спешили и голландцы. На базаре было многолюдно и шумно. Все кричали, спорили до хрипоты: тот, кто покупал, хотел заплатить подешевле, а продавцы дешево не отдавали.
В самой гуще толпы священнодействовал Гапипо. Он торговал тканями, развертывая перед лонторцами один кусок лучше другого, и был поэтому в центре внимания. Большая часть денег, вырученная жителями кампунга у голландцев, тут же переходила в руки Гапипо.
Тамбера наблюдал за торгом издалека. Так же издалека следил за происходящим Кависта. Лицо первого выражало полное равнодушие ко всему, зато второй был весь воплощенное внимание. Потом оба исчезли. Кависта пошел домой. А Тамбера будто сквозь землю провалился, даже мать не сумела уследить за ним.
Как добывать деньги
— Отец вернулся? — придя домой, еще с порога спросил Кависта у домашних.
— Нет, не вернулся, — ответила его маленькая сестренка.
— Дайте мне поесть, я голоден.
— Ничего нет, сынок, малыши все съели, — сказала мать.
— А про меня забыли?
— Ты мужчина. Я думала, тебя где-нибудь накормят.
— Вечно у нас так! Вы только и умеете, что лопать. А добывает пусть кто-нибудь другой. Разве это жизнь? Вот возьму и сожгу этот проклятый дом, пускай все прахом идет!..
Голодный и злой, уселся он на пол, обхватив голову руками. Его свирепые угрозы не произвели никакого впечатления. Мать и сестры по-прежнему сидели рядком и искали в головах друг у друга. Только одна из двоюродных сестер, девушка лет четырнадцати, посмотрев пристально на унылую фигуру Кависты, встала и вышла. Минут через пять она вернулась, неся в руках немного вареного рису, завернутого в листья.
— Это тебе, братец, — протянула она Кависте.
Кависта поднял голову.
— Ты отдаешь мне свой рис, Супани?
— А ты не спрашивай, бери и ешь.
— Не возьму я у тебя, — отказался он. — Ты женщина, ты слабее мужчины, ешь сама.
19
Кеменьян — пахучая смола, дым которой, по древнему поверью, излечивает болезни, изгоняет злых духов.