Именно многочисленные реки, речки и речушки (а их в окрестностях Рассказова наберётся с добрый десяток) придают здешним местам особый колорит и небывалую свежесть воздуха. В четырёх же вёрстах к югу от Рассказова находится огромный участок леса под названием "Бездушный куст" со следами старинного, некогда весьма знаменитого Астраханского соляного тракта. По преданию, в этом лесу скрывались отряды Емельяна Пугачёва. Помнят эти места ещё и Кондратия Булавина, другого предводителя другой крестьянской войны. И вот теперь, несколько столетий спустя, в этих лесах обосновались новые мятежники — крестьянское войско Александра Степановича Антонова.
В Рассказове разместился красноармейский гарнизон, прикрывавший собою красный карательный батальон, так называемый ЧОН (часть особого назначения). Отсюда, по приказу Антонова-Овсеенко, периодически совершались карательные операции по деревням. Александр Антонов направил в городок целый полк в количестве пяти тысяч человек. Главная задача, поставленная Антоновым, состояла в разгроме гарнизона, и в пленении карательного батальона. Он решил идти по пути Советов — взять батальон в заложники для обмена на крестьянские семьи и целые деревни-заложники. Командиру приказал строго-настрого удерживать своих людей от самосуда. Но ему неожиданно и несказанно повезло — на сторону партизан решил перейти Пётр Слюняев, коммунист, командир роты ЧОН в Рассказове. Он же и помог антоновцам почти бескровно взять город и пленить почти целый красный батальон.
— Только главный оперативный штаб может решать, что делать с этими карателями. Ясно?
— Куды ж яснее, — кивнул Устин Подберёзкин, командовавший этим отрядом.
Антоновцам удалось ночью незаметно подойти к городку, и на рассвете, с криками и посвистами, они ворвались в жилые кварталы. Другая часть повстанцев сразу окружила казармы, где расположился карательный батальон. Завязался самый настоящий бой. Гарнизон, хоть и был захвачен врасплох, но без боя сдаваться не собирался. Чоновцы тоже приняли бой. Несмотря на большое численное превосходство, антоновцам никак поначалу не удавалось переломить ход сражения. Потери их росли. И всё же фактор неожиданности да и предательства Петра Слюняева, в конечном итоге, сыграл свою роль. Гарнизон был практически весь уничтожен. Подберёзкин перебросил освободившиеся части к казармам ЧОНа.
— Ждать, пока у них закончатся патроны! — приказал он.
Антоновцы стреляли только для приличия, чтобы означить своё присутствие. Выстрелы из казарм раздавались всё реже и реже, пока совсем не прекратились.
— Сдавайтесь! Вы полностью окружены! — выкрикивал Подберёзкин.
— Выходи по одному и сдавай оружие! — добавил его земляк и командир другого отряда Иван Антипов.
Минут пять никакого движения в казармах не наблюдалось.
— Уж не перерезали ли они друг дружку из страха за месть? — вглядываясь в окна, скорее риторически, спросил Антипов.
— Эти? Ни в жисть! — замотал головой Подберёзкин. — Это они наших мужиков жизни лишают не задумываясь, а сами за свою шкуру трясутся.
Вскоре Антипов убедился, что Устин был прав. Вот на улицу вышел, робко переставляя ноги, один из чоновцев, подняв пустую левую руку и правую, всё ещё сжимавшую винтовку.
— Оружие бросай и ступай вон к той стене! — приказал один из антоновцев, стоявший ближе всех к казарме.
Красноармеец бросил винтовку к ногам антоновца и отступил в указанном направлении. Подберезин с Антиповым, держа наготове обрезы, приблизились к казарме. К ним подтянулись ещё с десяток бойцов. Из казармы начали выходить остальные.
— Начальник у вас кто? — спросил Подберёзкин.
— Он там, внутри, — кивнул назад один из красноармейцев.
— Начальника сюда давай, командира! — приказал Подберёзкин.
Внутри казармы возникло некоторая пауза, затем появился невзрачный человек в кожаной куртке. Это был Фома Рябой.
— Ба-а-а! Кого я вижу! — едва не задохнулся от восторга Подберёзкин, переглянувшись с Антиповым.
Рябой выглядел жалким и разбитым. Лицо его было изрезано мелкими осколками стекла, вероятно, летевшими в него от разбитого окна. Кожаная фуражка осталась где-то в казарме, всклокоченные от пота волосы переплелись и торчали в разные стороны.
— Ну, вот и снова встрелись, Фомка. Здорово! — продолжал радоваться, как дитя, Подберёзкин.
Рябой в ответ только хмыкнул. Глянув на кучу лежавшего оружия, он бросил туда же свой наган и лишь после этого поднял глаза. Но посмотрел не на Подберёзкина, а на Антипова.