Мозг продолжал просчитывать возможные варианты. Какое-то постороннее воздействие? Очень похоже. Но он не ел и не пил ничего такого, что могло бы… Запах? Тонкий аромат, при воспоминании, о котором начинало щемить сердце?
Если это так — то все это довольно обидно. Или это практически неконтролируемое влечение входит в силу, имеющуюся у оборотня?
Да, я должен сделать это. И сделаю это. Оперу объяснять что-то — нет смыла. Вообще странный тип. Мысли где-то далеко. Хотя надо признать он сочувственно выслушал то, что мне пришлось сказать. Еще бы не сказать! Должны же были отпустить Галину домой. Милиция или прокуратура здесь ничем не помогут. Только он сам может прекратить все. Да. Не помогут. Вот и Алена поняла сразу. Поняла, что ее дочь — не ее. Что многое из того, что стало происходить в их городке, имеет совсем другое объяснение. Он пытался объяснить Алене. Сказать, что все это не ее вина. Но не помогло. Даже Миша не остановил ее. Она просто сбежала от проблемы… Да?
Ты несправедлив. Ты же не сказал ей, за кого девочка вышла замуж двадцать лет назад? Не сказал. Думал она решит, что ты псих, правда? Правда.
Поэтому прекрати жалеть себя. Прекрати!
Верю.
Это трудно. Но возможно у Миши еще есть шанс.
Жаль, что Галя его дочь. Жаль, что Галя, не смогла держать это под контролем.
— Кто там, Антон?
— Это, я.
Борис узнал голос Дениса Розанова.
— Привет, сосед!
— Добрый вечер.
Сергеев был рад видеть Розанова. Нечасто тот захаживал в гости. Наверняка хочет поговорить об их детях. Забежал, видимо на пару минут. В домашней футболке и шортах.
— Антон, ты закончил?
Поняв намек, юноша прихватил тарелку с котлетами и собрался тихонько исчезнуть.
— Что это? — внезапно севшим голосом спросил Розанов, заметив ссадину на спине Антона.
— Я поцарапался в лесу, — повторил объяснение Антон, не без удивления глядя на помертвевшее лицо соседа.
— Что, ж, — сказал он, — наверное это к лучшему. Я хотел предотвратить… Ну, ничего.
— Эй, с тобой все в порядке? Может пива? — Борис был удивлен и не скрывал этого.
Розанов поднял голову и твердо взглянул в глаза отца мальчика, чей смертный приговор уже прозвучал.
— У меня важное дело, к тебе, Борь. Пиво подождет.
— Что такое?
— Антон, иди, погуляй, у нас мужской разговор.
Парень пожал плечами и вышел из кухни. Ему скрывать нечего!
— Так что случилось, сосед? Может пойдем в кабинет?
— Можно.
Борис видел, что Денис сам не свой от волнения и беспокойства. Он даже пах по-особому.
В кабинете, Борис кивнул на диван и сказал:
— Устраивайся. Мы одни. Так что ты хотел мне сказать?
— Это не понравится тебе, Борис. Я уверен.
— Ты про наших ребятишек?
— Не совсем. Антон очень славный парень. Мне жаль, что он связался с Галиной. Правда, жаль. Ты, пожалуйста, помни это, ладно? Когда все кончится.
— А что такое с Галей? Уж не хочет ли старикан сказать, что у его доченьки положительная реакция на ВИЧ? Я ее тогда лично разорву…. Тьфу, что за мысли…
— Тебе не понравится то, что я скажу, Борис, — повторил Розанов, — Но у меня нет другого выхода. Да времени нет мусолить это. Я скажу сразу, а там… В общем, я — волк. Волк-оборотень, — уточнил Розанов, пристально глядя на соседа. — Конечно, это крайне редкий случай, такие изменения генного набора, или как там… встречаются не каждый день. Я не силен в этом. Никогда и не пытался вникнуть. Инквизиция приложила руки к тому, что бы нас стало еще меньше.
— Э-э…
— Подожди, не прерывай, мне нужно буквально пять минут. Потом ты скажешь, что я спятил, а я докажу что нет. Хорошо?
Сергеев в замешательстве кивнул.
— Так вот. Я не только волк-оборотень. Я довольно редкий вид даже среди нас. Вы, люди… или мы, люди, понимаешь, я, как-то, не могу причислить себя к нелюдям, называем таких супер. Суть в том, что я сохраняю при трансформации сознание человека. И естественно, никогда никого в своей жизни не тронул ни пальцем. Я получал только радость и наслаждение от своей особенности. Знаешь, бег по лесу после дождя… Ладно.
— Ты спятил, старина. Спятил. Определенно.
Розанов кивнул головой.
— Я знал, что ты это скажешь. Надеюсь, ты поверишь собственным глазам. Правда? Смотри.
Розанов скинул футболку.