— Конечно, — холодно ответила Влада, — это моя работа.
Алексей выскочил на улицу. 20.07. У него был небольшой план. Он не зря переоделся. Под покровом ночи ему хотелось проследить за Галей. И если повезет увидеть акт превращения. Возможно, это избавит его от невыносимого наваждения…
Восемь вечера, еще светло. Он хотел утроиться недалеко от дома Розановых. Идеальным местом была бы гостиница. Но туда вскоре вернется Влада, а ему совершенно не хотелось впутывать напарницу в свою затею. Дело вовсе не в риске, просто он и сам не знал, как обернется дело. Вдруг она не оборотень…?
Поэтому он устроился в специально взятой напрокат машине, с тонированными стеклами, припарковав ее за углом дома Розановых, так, что в зеркало заднего вида было видно крыльцо подъезда и половина пятиэтажного дома.
В 21.50 к дому подошел высокий худой темноволосый парень в очках. Он просто прошел мимо палисадника, в сторону переулка, где стояла машина Алексея. За плечами парня был небольшой рюкзачок. Спустя несколько секунд, свет на верхнем этаже погас. Через пару минут он увидел, что дверь в доме распахнулась и появилась Галя. На ней были темные джинсы, кроссовки и белая вязаная кофта. Судя по всему, парочка договорилась обо всем заранее, и сейчас направлялась в лес.
Ехать на машине следом было глупо и Алексей, выждав немного, отправился следом пешком. Он не знал, чего ему хочется больше, остаться с Галей наедине или посмотреть на трансформацию. Еще его невыносимо злил этот высокий парень. Разумом Алексей понимал, что мальчишка ни в чем не виноват, что он, Алексей, не имеет никакого права ревновать Галю, а, ведь, похоже, что это была действительно ревность. Он злился на себя за это, понимая, что затея может оказаться более опасной, чем предполагалось, но сделать ничего не мог.
Он хотел узнать правду.
Опытному оперу было легко следить за влюбленной парочкой. И Галя, и Антон были полностью поглощены друг другом. Они изредка останавливались, что бы обменяться поцелуем. Никто из них, не заметил тени, крадущейся за ними. Никто из троих.
Денис Розанов распахнул дверь своей квартиры. Он был все в той же футболке и шортах. Он видел, как его Галя ушла из дома. Но ничего не сказал, не попытался остановить ее. Это было бы слишком тяжело. Тяжело попрощаться с ней. Когда Галя вернется из леса, а это будет ближе к рассвету, ее будет ждать Борис Сергеев. Ждать в ее комнате. С пистолетом в руке. Девочка не должна страдать. Зачем? Это бессмысленно.
Опер из Москвы не входил в его планы. Черт! Более того, он мог все испортить.
Борис знал, где сегодня его сын планировал провести ночь. Он сам показал это место парнишке пару лет назад. Он видел, что Антон взял рюкзак, одеяло, спички и набрал еды. А потом спрятал все это добро в своей комнате.
Идти было недалеко. Сначала пару миль вниз по ручью, что тек через парк Салтыковки, а затем в сторону с полмили. Это была заброшенная лесопилка. Железо все было давно снято, Только и осталось, что полуразрушенный деревянный сарай и пара старых остовов циркулярных пил.
Владельцы коров с окраины Салтыковки косили там иногда сено.
Борис был на месте еще засветло. Он забрался на чердак, подложив под бока сено. Он знал, что лежать в засаде придется долго. Пистолет он положил рядом с собой. А еще у него за пазухой был большой серебряный обруч. Он и сам не знал, зачем растряс шкатулку своей матери, он помнил, что вроде как была там такая вещица. Обруч был в диаметре довольно тонок, хотя серебра на массивную вещь ушло немало. Борис достал обруч и начал потихоньку полировать серебро концом рубашки, коротая время. Отзываясь на прикосновения человека, металл мягко заблистал в его руках. Просто касаться его было приятно.
— Антон, иди скорее ко мне, — шептала Галя.
— Сейчас… — Юноша зажег две свечи и аккуратно установил их на земляном полу. Так, что бы они не смогли помешать им.
Галя сидела на одеяле, заботливо расстеленном им. Она была в одной рубашке. Обнаженная белая кожа сияла при мерцающем свете свечей.
— Галчонок! — он кинулся к ней, лихорадочно целуя ее шею, плечи, осторожно приближаясь к губам…
…Алексей почти со стоном отшатнулся от окна. Вернее от узкого прямоугольного отверстия в бревенчатой стене, напоминавшей бойницу. Внутри все сжалось, как от хорошего удара под дых. Он не хотел и не мог смотреть на это.