— А я ручаюсь, что в квартире профессора Соколова не были, — сказал Вася.
— Я был. Честное слово, был! — сказал Серёжка. — Это на третьем этаже, в первом подъезде. Я позвонил, а там кто-то сказал: «Никого нет дома».
— Ну?
— Я ещё раз звонил — опять сказали: «Нет дома».
— Ну вот, доблестные разведчики, ваш «Тамбу-ламбу» сидит в этой квартире, а вы бегаете по всему дому, — сказал Вася.
— А почему ты думаешь, что он именно там? — спросила Катя.
— Потому что этот Тамбу — физик. Видишь? — Вася протянул Кате книжечку. — А Соколов тоже физик. Вот и сидят мудрят, а Лиля их охраняет.
— Я их провожу, — сказала Катя, — а то она опять их не пустит.
Она накинула пальто, платок и побежала с мальчишками к Соколову.
— Никого нет дома! — ответил за дверью уже знакомый Серёжке голос.
— Лиля Григорьевна! Это я, Катя!
Дверь отворилась, и Серёжка увидел высокую седую женщину, которую, как девочку, звали «Лиля».
— Дома Пётр Артемьевич? — спросила Катя.
— Катенька, он только что уехал! — И Лиля Григорьевна стала рассказывать историю, которую мы уже с вами знаем. — Вы понимаете, к Петру Артемьевичу приехал его ученик, талантливый молодой человек. Он улетает через два часа. Они разговаривали, разговаривали, а потом он вспомнил про какую-то книжечку, и оказалось, что её нет. Очевидно, он её оставил у нас на даче. Потерять он её не мог!
— Мог! Мог! — закричал Никита. — Вот она!
И тут выяснилось, что Пётр Артемьевич поехал на такси за город, к себе на дачу, где у них несколько дней жил «Тамбу-ламбу», искать книжечку.
— Теперь Пётр Артемьевич со своим больным сердцем перевернёт вверх дном всю дачу — воображаете! — а книжка здесь! — стонала Лиля Григорьевна.
— Надо что-нибудь придумать, — сказала Катя.
И все — Лиля Григорьевна, Серёжка, Катя и Никита — пошли опять к Васе советоваться, что делать.
— А куда же делся этот талантливый ученик? — спросил Вася, когда Лиля Григорьевна опять всё сначала рассказала.
— Он ещё должен заехать в какое-то учреждение и поставить какую-то печать, — сказала Лиля Григорьевна. — Они договорились с Петром Артемьевичем встретиться на аэродроме.
— Ну вот что, — сказал Вася. — Надо поехать на дачу — это просто, тут езды полчаса — и предупредить Петра Артемьевича, чтобы он не волновался и зря не искал. А потом все встретятся на аэродроме — и будет полный порядок.
— Кто же поедет на дачу? Ко мне должна прийти массажистка! — горестно воскликнула Лиля Григорьевна.
— Я поеду, — сказала Катя. — У Васи болит нога, он даже завтра не играет.
И Катя убежала одеваться.
— Это же ужасно! — сказала Лиля Григорьевна. — Вася… как это?.. главный воротчик! Как же они будут играть?
— Вратарь! Вратарь! — засмеялся Вася. — Я уже сколько раз вам объяснял, Лиля Григорьевна, а вы всё опять «воротчик»! Сыграют. У нас есть запасные игроки на такие случаи жизни.
Серёжка больно ткнул Никиту в бок, и Никита понял, что Вася-то не просто Вася, а знаменитый вратарь Градов. Конечно, это он — они его видели на снимках в журнале; и волосы такие же кудрявые. Вот, оказывается, с кем они познакомились!
Катя вернулась: она была уже не в платке, а в шапочке с ушами; в шапке она стала похожа на лётчика. Вася дал ей ключи от машины. Они поцеловались. И Катя сказала, что постарается поскорее вернуться.
— Ну, ну, — сказал Вася, — поторапливайтесь!
Всё получилось как в сказке — очень хорошо.
Никита с Серёжкой помогли Кате выкатить из гаражика «Москвич». Решили, что она поедет на дачу предупредить Петра Артемьевича, а ребята поспешат на аэродром.
— Главное, передать книжку, которая уже нашлась, — сказала Катя. — Я вас довезу до площади — это по пути.
Она включила мотор, и они поехали.
Дальний и Центральный
— Как проехать на аэродром? — спросили Никита и Серёжка у милиционера, который стоял на площади.
— На какой именно? У нас теперь в городе два аэродрома, — ответил милиционер. — Центральный и Дальний. Недавно открыт Дальний.
Ну что бы вы делали, если в городе два аэродрома и вы не знаете, с какого улетает «Тамбу-ламбу»?
— Будем тащить жребий, — сказал Никита.
Ему досталось ехать на Центральный аэродром, а Серёжке — на Дальний. Совсем в разные стороны. На Дальний шёл троллейбус без пересадки; на нём уехал Серёжка. А на Центральный нужно было ехать на автобусе, но до автобуса ещё ехать на трамвае. Никита сел на трамвай, но денег у него не было, кроме десяти рублей, которые лежали в шапке. В суматохе он не сообразил сказать, что у него нет ни копейки, ни Серёжке, ни Кате.