‑ Ну‑ка повтори, что, мальчик, задержалось в твоей голове?
‑ Тысяча Тимура непобедима! – чеканит мальчик Хамид.
‑ Еще?
‑ Чеку – лучший воин в тысяче непобедимого Тимура!
‑ Еще?
‑ В сражениях нельзя оставлять в беде товарища!
‑ Атому, кто сделал наоборот?
‑ Смерть!
Чеку явно доволен.
‑ А теперь повторим, чему научились твои руки… Держи! – Чеку подает мальчику Хамиду, сняв со стены, саблю. – Руби меня! Не бойся!...
Мальчик после небольшого колебания делает взмах тяжелой саблей – Чеку играючи, ловко отражает удар, да так, что сабля мальчика оказывается на земле…
В этот момент к ним подбегает стражник.
‑ Чеку просят…
‑ Кто!?
‑ Неизвестный!
Чеку вместе со стражником следует к воротам, смотрит в щелочку, и увидев по ту сторону «существо», недовольно восклицает:
‑ Что понадобилось этому… попрошайке!
‑ Добрые люди, мои глаза страждут лицезреть великого воина…
‑ Ну, я великий воин, – смягчается Чеку.
‑…Чеку – барласца, который один легко справляется с сотней!
‑ Ну, я… – продолжает Чеку, но, осененный неожиданной догадкой, удивленно восклицает: – Тимур!
Вход в ворота немедленно открывают. Входит «существо», которое действительно оказывается Тимуром. Стражники, каясь, подают на землю. Тимур бросает на руки опешившего Чеку один за другим атрибуты маскарада. На шум прибегает и повар Акрам. Тимур зорко и серьезно оглядывает двор, затем – людей, замерших в ожидании. Останавливает взгляд на Чеку – говорит жестко:
‑ Произнести твое имя – значит открыть любую дверь в Самарканде – так?
‑ Будь уверен, Тимур, я сменю стражу – сюда не проникнет ни одна мышь, – выпаливает в ответ Чеку.
Стражники в ужасе, Тимур же, напротив, несколько смягчается, произносит, обернувшись к Акраму:
‑ Меня не мучает жажда, я не голоден, но от хорошего плова не откажусь.
‑ Будет исполнено, госп… господин посланник великого эмира, – говорит Акрам – ваше желание будет исполнено!
‑ Тимур! – в глазах Чеку светился прямо‑таки детская восторженность.
‑ Тимур! – докладывают Мухамаду.
В дверях появляется Туркан.
‑ Тимур!
75
За семейным дастарханом – Тимур, Мухамад, Чеку, поодаль, соблюдая «дистанцию» – Туркан. На дастархан Акрам самолично ставит блюдо с пловом.
Идет неспешная беседа.
‑ У вас, – обращается к Мухамаду, Тимур, – вся жизнь прошла в Самарканде…
‑ Не только моя, но и моих родителей… родителей моих родителей…
‑ Самарканд вы знаете как никто другой, – продолжает Тимур.
‑ Самарканд они знают не хуже своего дома, – вклинивается в разговор Чеку, но, встретившись с жестким недовольным взглядом Тимура, считает за благо отступить в тень.
‑ Самарканд и есть мой дом, – произносит, тщательно подбирая слова, Мухамад.
‑ Отлично. В таком случае не откажите в любезности просветить меня…
‑ Буду рад поделиться своими знаниями.
‑ Градоначальник Джамаль считает, что город не в состоянии набрать и содержать тысячу воинов…
‑ О, этот… кривой Джамаль! Змея с грязными руками!
‑ Так, как?
‑ Я могу вам показать в безоблачную ночь тысячу звезд на нашем небе…
‑ Как?
‑ В Самарканде не менее трех – четырех тысяч семей…
‑ Это все?
‑ Разве этого мало? Ах, да, сможет ли Самарканд содержать свою тысячу – так я вас понял, Тимур?
‑ Вы проникли в суть задачи.
‑ Самарканд разве беден?... Если потрясти наших купцов… покопаться в хранилищах… складах… по сусекам… – О… не знаю, не знаю! – качает головой, загадочно улыбаясь Мухамад. – Разве вы озабочены только этим? Вы не желаете побеседовать со своей сестрой?...
Туркан, догадываясь о том, что речь идет о ней, смущенно улыбаясь, покидает помещение.
76
И вот они вдвоем – брат и сестра.
‑ Ты возмужал, брат, и становишься похожим на покойного отца, – говорит Туркан.
‑ А ты, сестра, становишься похожей на мать.
‑ Значит, я постарела, да?
‑ Нет, для меня ты все та же. И разве в этом суть смысла нашего бытия?
‑ В чем же, брат?
‑ Главное, что мы живы и здоровы, что я хотел тебя увидеть и, слава Аллаху, мы увиделись…
‑ Но ты ведь приехал в Самарканд, – Туркан лукаво улыбается, – не только затем, чтобы навестить сестру.
‑ Да не только, ты угадала.
Подходят к задвижке с потаенным «глазком». По ту сторону стены – наши знакомые Жамбы и Фатима.
‑ Она все еще девочка… смеется… плачет… – говорит Туркан.
Жамбы, будто догадываясь, что в этот миг за ними зорко следят чьи‑то глаза, поворачивается и притом, как бы демонстрируя перед кем‑то свое очаровательное личико… Наплывает (в который раз!) видение: Жамбы, искупавшись, выходит на берег реки… А вот она, вскрикнув, закрылась платьицем… ее глаза, наполненные одновременно чувствами стыда, тревоги и чего‑то такого, что испытывает девушка, осознав в себе неотвратимость тяги к противоположному полу…
‑ Я хочу, брат, ясности…
‑ Вы о чем, сестра?
‑ О ней, девочке… Жамбы.
‑ Хотел бы я ощутить эту ясность.
‑ Как? Как понимать ваши слова?
‑ Понимайте по своему, данному Аллахом, разумению, сестра.
‑ Мне удастся это сделать?
‑ Попытайтесь разуметь… попытайтесь… – молвит рассеянно Тимур, продолжая наблюдать машинально за девушками.
Там, по ту сторону стены, происходит вот что: девушки, что‑то напевая и пошучивая, играют в шахматы. Жамбы иногда на секунду – другую становиться серьезной…
Тимур вдруг направляется к дверям в девичью. Туркан хватает его за руки:
‑ Тебе нельзя, брат!
Но Тимур неудержим. Он, ни говоря ни слова, открывает двери, на секунду – другую замирает в дверях. Девушки, напротив, в ужасе вскакивают на ноги, а подруга и вовсе убегает в боковую дверь.
Тимур останавливается перед девушкой, оба молчат, вглядываясь в глаза друг другу.
‑ Вы, Тимур… – прерывает Жамбы свое молчание.
Без ответа.
‑ Почему я здесь?
Без ответа.
‑ Я ваша наложница?
Без ответа.
‑ Я ваша рабыня?
Без ответа.
‑ Кто я вам?
Без ответа.
‑ Вы хотите взять меня в жены?
И снова – видение – воспоминание: Жамбы старается прикрыть наготу платьицем…
Тимур как будто бы собирается что‑то сказать, но… сдерживается.
‑ Вы убили Долона…
‑ Кто Долон? – наконец прерывает молчание Тимур.
‑ Мой троюродный брат.
‑ И только? – Тимур берет с шахматной доски фигуру… переставляет на другую клетку.
На этот раз не осмеливается говорить Жамбы. Она полна некоего ожидания. Однако Тимур без слов, резко обернувшись, следует к выходу. Жамбы долго смотрит ему вслед – до тех пор, пока тот не исчезнет из вида. Ее, застывшую как бы в неподвижной позе, безусловно озадаченную странным визитом Тимура, застает подруга Фатима:
‑ Простите, госпожа, не знаю, уместно ли мое присутствие.
‑ О, конечно, конечно, Фатима. Мы обязательно должны доиграть партию. Садитесь…
Усаживаются за шахматы.
77
Тимур и Туркан. Тимур облачается в знакомое нам одеяние нищего, наклеивает усы, бороду и т.п.
‑ Я узнал, что Саллех собирался послать к отцу девочки сватов.
‑ Кто Саллех?
‑ Сын темника.
‑ Ты возьмешь ее в жены?
‑ Сие ведомо только одному Аллаху.
‑ Так что мне с ней делать?
Тимур накладывает на лицо последний штрих… Затем они через двор идут к воротам и Тимур – «нищий» говорит сестре:
‑ Вы спрашиваете, сестра, что вам делать с ней. Вот мой ответ, сестра: делайте с ней все, что делали до сих пор…
78
Тимур – «нищий» продирается сквозь толпы людей на самаркандском базаре. Останавливается у знакомой площади, на которой снова (!) возобновили свои работы плотники.