Эта могила в дальнем уголке Афганистана была всего лишь крошечным кусочком обширного культурного наследства, оставленного Тимуром. Поэзия, живопись, каллиграфия, архитектура, ремесла процветали под его бдительным оком. Его наследники следовали примеру завоевателя даже еще более рьяно. Из крови его завоеваний и ударов меча возник культурный ренессанс, который носит имя Тимура и никогда не будет забыт. Герат, столица Шахруха, стал вторым Самаркандом, который он посвятил своей супруге Гаухар-Шад, став благородным покровителем искусств. Зажженный Тимуром огонь культуры пролетел по всей Азии, и его время одной из самых важных эпох в истории Персии. Джами поддерживал этот огонь, и его смерть в 1492 году ознаменовала конец золотого века персидской поэзии. Костер культуры Тимуридов погас в одно мгновение[40].
Я спросил маулави Саида, считает ли он Тимура героем, учитывая это поистине великое наследие. Он даже ужаснулся. «Нет! Конечно же нет. Он был убийцей и захватчиком, кровавым человеком и варваром. Здесь он не сделал ничего для культуры. Только его сын Шахрух восстановил разрушенное отцом и поддерживал искусства. Семья Тимура стала цивилизованной, однако он сам так и остался душителем».
Его старший товарищ покачал головой, но не сказал ничего. Мы двинулись к Газаргаху, комплексу часовен XV века, построенному Шахрухом в нескольких милях к востоку от города. Позади тутовых деревьев и розовых кустов копошилась толпа бродяг, молодых и старых, собравшаяся вокруг узорчатого портала, созданного персидским архитектором Гурамом ад-дин Шерази. Портал был настолько высок, что его было видно из Герата. Кое-кто из бродяг сделал это место своим домом, они устраивались на драных халатах и одеялах. Внутри стояли сотни надгробий. Самые древние уже выгладило время, но многие изящные надписи еще можно было прочитать, они торчали из земли, как расшатанные зубы старца. Старики с неухоженными бородами, мало изменившиеся со времен Тимура, тихо сидели, скрестив ноги, шепча благодарности за милостыню, которую подавали посетители. В нескольких ярдах позади них стояла мраморная колонна XV века, украшенная резьбой. Это было творение очень искусного ремесленника, подобные очень нравились Тимуру. Рядом стоял другой великолепный памятник, гробница амира Дост Мухаммеда, построенная в XIX веке. Мы прошли мимо часовни ходжи Абдуллаха Ансари, суфийского поэта XI века, философа и святого покровителя города[41]. Она стоит в тени старого падуба, и некогда сверкающий синий иван, арочная ниша внутри 80-футовой стены, с обеих сторон окружена башенками с куполами. Куски синей глазурованной плитки еще сохранились на нижнем уровне тана, но самые красивые опали подобно листьям зимой, оставив лишь тусклые пятна штукатурки.
Пока мы медленно шли мимо этих величественных памятников, мавляна Худад продолжил нашу беседу с того места, на котором мы прерывались. Он не соглашался с обвинительным вердиктом, который его товарищ вынес Тимуру. «С моей точки зрения он определенно был героем. Большинство тех, кто называет его варваром, пришли с Запада. Тимур распространял ислам, именно за это они его не любят и клевещут на него».
Он с неудовольствием взглянул на товарища и продолжил: «Хотя сначала он опустошил Герат, он также сделал много блага городу, привез уважаемых исламских ученых вроде Мухаммеда Саифа Шариф Гургани, мавляны Саада ад-дин Тафтазани, мавляны Рази. Его дети и внуки — люди вроде Шахруха, султана Байсункура, Угуг-бека и Абу Сади — хорошо послужили исламу. Во времена Тимура только в Герате было 350 медресе. В одном из них, Мирза-медресе, учились 40000 человек, причем многие из них были иностранцами. 4000 студентов оканчивали медресе каждый год. Все это поддерживал Тимур. И не только ислам получал от этого выгоду. Он имел очень проницательный ум. Например, Тимур построил 12 больших ирригационных каналов вокруг Герата, которые полностью изменили окрестные поля. Вы только вспомните великого художника Бижада, который работал при дворе мирзы Султан-Хусейна[42]. И конечно, вспомним императора Бабура, основатель династии Моголов в Индии. Никого из них не было бы, если бы не было Тимура». Он снова с неприязнью взглянул на друга. «Это был необыкновенный человек. Да, он был военным, но и культурным человеком одновременно. Мы всегда вспоминаем его, глядя на эти великолепные здания. Мой друг неправ. Для Герата Тимур величайший герой, какого когда-либо знал город».
40
Как и его предшественник Хафиз, Джами не прятал свой свет под полой скромности. Он заявлял, что еще не встретил человека, который превзошел бы его в споре. Вероятно по этой причине от отказывался признавать учеников других учителей. Он называл себя великим поэтом, великим ученым и великим мистиком, мастером всех литературных жанров и стилей: лирической и романтической поэзии, знатоком корана, анализа божественной миссии пророка Мухаммеда, арабской грамматики, рифмы, просодии и музыки. Процитируем его самого: «Мои стихи настолько прославились по всему миру, что бродячие певцы начинают именно с них. Если караван моих стихов достигнет Фарса, души Саади и Хафиза приветствуют его. Если они дойдут до Индии, Хасрау и Хасан выйдут встречать их. Иногда император Константинополя Рум посылает свои приветствия мне, Чипал шлет мне послания из Хинда». Прим. авт.
41
Роберт Байрон, как всегда, имеет свое собственное представление об этом почитаемом святом. «Ходжа Абдуллах Ансари умер в 1088 году в возрасте 84 лет, потому что мальчишки забросали его камнями, когда он был наказан. Наши симпатии с этими мальчишками: даже среди святых он считался невыносимым болтуном. Он начал говорить в колыбели, начал проповедовать в 14 лет, за свою жизнь он успел пообщаться с тысячей шейхов, выучил наизусть сотни тысяч строф (некоторые говорят, 1200000) и написал много больше Он помешался нэ кошках».
42
Родившийся в конце XV века Бижад поступил на службу к Алишеру Навои, государственному деятелю, поэту, отцу джагатайского языка, благородному покровителю искусств и другу султана Хусейн-Мирзы, прежде чем получить назначение от государства. Хотя о нем мало известно, он работал в Герате, выработал новый стиль персидских живописных миниатюр, который характерен твердыми линиями, яркими цветами, беспрецедентной деталировкой и необычайной изысканностью. Его работы сегодня считаются вершиной исламского искусства миниатюристов, оказавших основное влияние на развитие персидской живописи. Великолепные иллюстрации Бижада можно видеть в «Зафарнаме» Язди. Среди них видеть великолепные картины «Тимур дает аудиенцию по случаю восшествия на трон», «Строительство великой мечети в Самарканде», «Уничтожение остатков кипчакской армии» и «Захват крепости рыцарей Св. Иоанна в Смирне». После захвата Герата Сефевидами в 1510 году Бижад переехал в Тебриз и возможно в Бухару. Прим. авт.