— Хотя… — тут же попытался вывернутся негоциант, — это же соверен, значит, триста.
Я укоризненно посмотрел на оценщика, положил монету в карман и развернулся на выход.
— Триста пятьдесят и это последнее слово! — долетело мне в спину.
Замер, подумал и согласился — вряд ли мне кто-нибудь даст четыреста, будем считать, что пятьдесят динаров я недобрал за оценку и определение курса.
На соседней улице весело позвякивал трамвайчик, как раз в сторону Колонии. Пассажиры понемногу переходили в стадию гнева — ругали военного коменданта города генерала Николаевича, по чьему приказу взорвали мост короля Петра через Дунай и мост короля Александра через Саву. Типа замедлить продвижение немцев — а собственной 6-й армии как отходить? Вплавь?
Перечисляли пострадавших или убитых при бомбежках знакомых, шепотом передавали слухи, что разведгруппы немцев шастают по городу, как у себя дома, что хорватские части ненадежны… Но вот не сложилось у меня впечатление «вся страна поднялась против захватчиков». Или это только в Белграде так? Как-то по городу очередей в военкоматы не заметно, батальоны ополчения не формируют…
Выскочил у главного вокзала, поводить жалом на предмет поезда на юг, так хрен, как в здание бомба попала, никто ничего толком не знает и не делает. Один только работяга посоветовал через Младеновац на Чачак ехать, там мосты до сих пор целы. Дошел до черного рынка, сторговал крепкие ботинки чешской фирмы «Батя» и у вчерашнего жучка выменял люгер Фрица на полицейский «Вальтер». Там же нашел фотографа, сделавшего «срочное фото».
Муттер сидела дома — часть учеников покинула город, часть отказалась от занятий — и я загрузил ее шитьем пояса для денег и документов, типа ксивника. Сам тоже вооружился иголкой с ниткой и с грехом пополам настрогал потайных кармашков для соверенов в разных частях одежды. Потом разложил последний рейхспаспорт и чистый бланк, по образцу старательно заполнил все графы на имя Генриха Шварцкопфа, приклепал щипцами фотку, шлепнул печать, оглядел творение рук своих… Ладно, сойдет для сельской местности, чай, не Рейх — там-то расколют без вопросов.
Закончили мы уже после обеда, поезд предполагался только утром, подготовку я завершил и присел передохнуть у окна. И так меня в Карабурму потянуло…
Букет я купил по дороге — дураков нет являться без цветов к женщине, от которой удрал не попрощавшись. Мало того, раскошелился и на флакончик «шанели» — уж не знаю, настоящий он или сделан на местной Малой Арнаутской.
Визит не задался — у ворот перебирал ногами привязанный конь под армейским седлом, в доме разговаривали на повышенных тонах Милица и какой-то мужик, не иначе, владелец лошади, и вообще вилла сегодня была гораздо более обитаема, чем вчера.
На стук открыла тетка в переднике, но ее почти сразу отодвинул молодой офицер:
— Что еще?
На Милицу не похож, глаза горят, усы вразлет, орел-мужчина. Судя по голосу, как раз с ним хозяйка и собачилась. А судя по необмятой форме, одному квадратику на погонах и полному отсутствию медалек, коими так любят украшать себя балканские военные, в офицеры произведен недавно.
— Цветы для госпожи Милицы Проданович.
— Давай сюда! — сунулся офицерик.
— Прошу простить, но приказано лично в руки.
— Давай сюда!!!
— Милош, что там?
— Ничего, дорогая, наглый посыльный, — сквозь зубы выдал поручник.
Но тут из гостинной выплыла сама хозяйка, сверкнула на меня глазами, но букет приняла и распорядилась:
— Сайка, накорми посыльного.
Тетка провела меня на кухню, где я минут пятнадцать пытался сожрать занимавшую почти всю тарелку плескавицу, краем уха слушая разгорающийся за дверями скандал. Сайка при каждом крике только неодобрительно качала головой или испуганно прикрывала рот краешком передника. Закончилось все звоном упавшей с вешалки сабли, хлопком двери, от которого задрожали стены, неразборчивыми ругательствами во дворе и стуком копыт.
— Можешь быть свободна, — величественно отпустила прислугу Милица. — А ты пойдем со мной, расскажешь от кого цветы.
Несколько минут на меня шипела разъяренная кошка и отчитывала, как мальчишку — как я посмел уйти, не сказав не слова? Я тихо стоял, дожидаясь, когда уйдет Сайка, а потом вытащил из кармана духи:
— Извини, нужно было спасти город.
— И что, думаешь, теперь я брошусь тебе на шею с криком «Мой герой»?
— Бросаться не надо, сам справлюсь, — я подхватил ахнувшую Милицу на руки и понес в спальню.
Историческая справка № 1