А пока придется вернуться к рутине и отправить запрос по поводу всплывшего на черном рынке оружия, в первую очередь тех образцов, что стоят на вооружении Вермахта. Фельдполицайкомиссар вызвал машинистку и продиктовал ей серийные номера.
***
В Илияш на базар шли со всей округи, даже из горных сел с другого берега Босны. Мальчишки, управлявшие лодками на перевозе, солидно покрикивали на пассажиров и собирали монетки в карманы драных штанов.
— А, Муса, черти тебя взяли, где пропадал? — орал через весь рынок крестьянин, пригнавший полдесятка баранов.
— Так у чертей и спроси! — перекрикивал в ответ всю площадь черноусый Муса.
Неумолчный гомон стоял над толпой: торговались, ссорились, встречали старых друзей, восхищались товаром, передавали последние новости. Рядами красовались горшки с топленым маслом, миски с каймаком, глиняные бокалы с молоком, плетенки с яйцами. Над мясным рядом висели на крюках связки кур, телятина и ягнятина, привлекавшие несметные скопища мух и стаи собак.
В базарные дни мы с Марко не тренировались в горах и не устраивали акции, а продавали добычу — узнавали заранее, где будет торговля, напрашивались в попутчики к едущим туда, а уже на месте раскидывали рогожку с небогатым товаром. Ну там фляга, зажигалка, перочинный нож, мыльно-рыльное, и прочее, добытое «неуловимыми мстителями». Так-то ценных веников мы запасли изрядно, но светиться с клейменым военным снаряжением или военной формой с дырками от пуль и следами крови дураков нет. Вот если бы найти надежную тетку со швейной машинкой и наладить перелицовку…
Хорошо продавались ботинки, но идеальный для нас товар — наручные часы. И размер маленький, и стоят дорого, только попадаются нечасто. Уже с первого выхода мы выкладывали на продажу по одному-два предмета, чтобы наблюдательный покупатель не смог вычислить происхождение комплекта. Толкнул Марко, например, кусок мыла и помазок (типа от отца остались), и свернулся. А чуть позже на другом месте уже я продавал зажигалку и ножик. Бывало, торговались до умопомрачения за жестяную мыльницу, бывало, покупатель спрашивал «Сколько за все?» и сгребал товар.
Вот и широкоплечий с щербатым сгребли все и мы чуть не влипли.
— Часы не интересуют? — спросил шепотом Марко, когда эта двоица рассовала купленную мелочевку по карманам.
Они переглянулись и кивнули. Марко на радостях совсем забыл про осторожность, запихал деньги за пазуху и повел потенциальную клиентуру в тихий закуток, чтобы не светить сделку. Остановить его я не успел — уж больно мне эти рожи не понравились, так что просто двинулся следом, шагах в двадцати.
Торг обрывался сразу за площадью и если на ближайших тридцати-сорока метрах базар еще можно увидеть и даже унюхать, то за первым же углом, в густой синей тени, о нем напоминал только неясный гул.
— Дай посмотреть.
— Деньги покажи, — с опозданием почуял неладное Марко.
— Дай сюда, щенок!
— Не дам! — Марко отступил к стене и прикрылся плечом.
Щербатый гаденько ухмыльнулся и внезапно потребовал:
— А покажи-ка документы.
«Усы, лапы и хвост!» чуть было не ответил я, но вместо этого краем глаза окинул пустую улочку и шагнул за угол к парочке:
— С каких хренов?
— Мы усташская милиция, — нагло заявил щербатый, прищурив глаз и сильно напомнив мне родную гопоту.
— А у тебя повязка хоть имеется?
— Да что с ним спорить! — широкоплечий откинул полу и попросту вынул нож.
Оба повернулись ко мне, как более опасному, и очень зря — Марко вытащил «вальтер», подшагнул вперед, взводя курок, упер ствол в бок широкоплечего и прострелил ему печень.
Щербатый еще только разевал пасть, чтобы заорать, как я достал его душевным хуком. Судя по звуку удара и падению тела бревном, уркагана можно поздравить с переломом челюсти. А меня с напрочь отбитыми костяшками, которыми я тряс перед Марко, остолбеневшим от изрыгаемого мной потока нецензурщины — пожелание всем усташам вступить в противоестественную связь с рукоятками всех метел в Хорватии было, пожалуй, самым невинным среди прочих.
Отпрыгав и обезболив кулак частым дутьем, я подхватил пацана:
— Валим, и побыстрей!
— Кого? — только и успел спросить Марко.
— За мной!!! — рыкнул я и понесся в сторону околицы Илияша, оставив за спиной лужу черной кровищи, труп и мычащее тело.
На бегу думал, что третий нужен прямо позарез, а еще лучше найти двоих или даже троих участников нашего передвижного цирка, хотя бы для страховки. И глушитель.
Но каковы стервецы, а? Усташская милиция, мать их! Чистые же уголовники, а туда же! Но тупые — умные уже сообразили вступить в усташскую милицию, чтобы потрошить фраеров «на законных основаниях».