Я чуть не подпрыгнул — какой отряд, о чем он? Но промолчал, подумав, что если Лука и его братец действительно коммунисты, то вряд ли они вступят в четницкий отряд.
Милутинович едва заметно кивнул, сделал два шага и остановился напротив меня:
— Ты?
— Кадет 1-го Русского великого князя Константина Константиновича корпуса! — отрапортовал со всей возможной серьезностью. — Возвращаюсь к месту службы, в Белу Цркву!
— Ну и отлично, — кивнул поручник. — Мы завтра как раз выступаем на Каменицу, оттуда совсем рядом.
— Да нет там никакого корпуса, — угрожающе проворчал из-за его спины косматый бугай. — Врет он все.
Я аж обомлел — это как, то есть корпус, то нет, я что, второй раз попал?
— Ничего, дойдем до Пецка, пошлем связного, проверим, за день обернется, — процедил офицер.
Какой, нахрен, день? Где мы, и где румынская граница? И тут до меня дошло: название-то не уникальное, Белая Церковь даже на Украине есть.
— Виноват, в Беле Цркве на Нере, под Вршацем!
— Под Вршацем? — обернулся Милутинович к своим, получил утвердительный кивок и шагнул дальше, к Марко.
— Годами не вышел, — улыбнулся Марко.
— А винтовка у тебя была, — нахмурился поручник.
— Больше некому было, а тут вон сколько мужиков годных!
Тем временем наредник построил и увел добровольцев, а к оставшимся понемногу подтянулись прочие воины Милутиновича. Ну чистая махновщина — вместо сапог галифе заправлены прямо в шерстяные носки, пулеметные ленты навешаны крест-накрест, но вот ни одного пулемета что-то не видно.
Военная форма присутствовала вразброс, примерно как горский костюм у Труса, Балбеса и Бывалого: у одного бриджи, но с вязаным жилетом и гражданским пиджаком, у другого китель, но с крестьянскими шароварами, у третьего форменная шайкача, но не с армейской, а с национальной сербской кокардой, двуглавым орлом.
Ладно, хрен с ними, со шмотками, партизанам все сгодится, лишь бы воевали хорошо.
Четники расспрашивали новичков, искали родню и знакомых, подшучивали…
— А что у тебя, момче, рожа такая немецкая? — сощурил на меня глаза невысокий живчик в шайкаче и с крупным православным крестом на шее. — Есть у меня сомнение, что ты, мил человек, немачок…
На волшебное слово немедля подтянулись и другие четники.
— Точно, на немца похож, — гудел один.
— Да брось, Павло такой же, он что, тоже немец?
— Немец-немец, — насупился детина, что ворчал за спиной поручника, — я немцев да турок насквозь вижу!
И подошел почти вплотную.
Плохие зубы и еда с чесноком создали косматому убойное амбре изо рта, меня чуть не замутило, а он тем временем сгреб и сжал мой ворот в кулаке.
Эвона как. Ладно, как учили — сжал обеими руками его обшлаг с двух сторон и резко дернул от себя, освобождаясь от захвата. Косматый недоуменно посмотрел на свою пустую пятерню, взревел и хотел было мне врезать по уху, но я не стал дожидаться, а просто двинул ему коленом по яйцам.
— Уймись, дядя.
— Кучкин сын, немецка рожа! — согнулся пополам бугай. — Бейте немца, братья!
Двое или трое шагнули в мою сторону.
— Эй, — выставил вперед руку Марко, — это мой брат, какой немец?
— Ты тоже немец, — хрипел косматый.
— А ну назад! — встал к нам Бранко, а следом за ним и Лука. — Придумают тоже! Владо нас из Боснии выводил, с первого дня с нами! Скольких усташей побил, сколько оружия взял! Кого хочешь из беженцев спроси!
Четники зашумели, и понемногу угомонили сторонников косматого. Тот отлежался, встал и на полусогнутых побрел к поручнику, не переставая ругаться сквозь зубы.
— А ты молодец, Джина не испугался, — похлопал меня по плечу наредник.
— Кого? — только джинов мне тут и не хватало.
— Бубку Шопича, его в округе все знают, а Джином за рост и силу кличут.
А, ну да, джин на сербском это же вроде синоним исполина.
— Куришь? — наредник протянул мне вышитый кисет.
Я отказался и вернулся к своим, вернее, к Марко, снова принявшему вид обожравшегося сметаной кота. Пнув младшего в бок, спросил об успехах с Живкой и полюбовался, как его от шеи вверх заливает красная волна.
— Ну… у меня первый раз… — смущенно выдавил братец и вдруг повернулся ко мне. — А ты умеешь? Научи, а?
Я обнял парня и встрепал ему волосы.
— Обязательно.
До Каменицы Милутинович довел отряд за день, даже несмотря на то, что идти пришлось вне больших дорог, по лесам и холмам Сербии. К моему удивлению, расположились не в каком-нибудь лесном лагере с землянками, а прямо в домах, в деревне, где уже стояли несколько отрядов во главе с офицерами. Рядовых четников определяли на постой в беленые хаты-плетары или избы-брвнары с высокими крутыми крышами под дранкой или досками. Золотопогонники заняли каменные дома исключительно под черепицей или даже железом. А таковых на всю деревню было по пальцам одной руки: поповский, учительский, лавочника, да местного общинного начальника. Так что принцип цветовой дифференциации штанов четники соблюдали неукоснительно. Мы же устроились не в доме, куда помимо нас определили еще пять человек, а на сеновале, где посвежее и попросторнее.