Глава 2 — На Белград!
Сдернуть из лазарета можно без проблем — открыл окно и беги, только куда я в кальсонах убегу? Надо как минимум вернутся в строй и добыть свою форму. Блин, опять терпеть «ротаподъем», а делать нечего. Не скрываться же по огородам и не тырить шмотки с веревок после стирки — прибьют. Ладно, потерпим.
После завтрака меня отвел к доктору очередной молчаливый кадет из состава наряда по лазарету. Кабинетик у господина Заманова оказался скромный — стол, клеенчатая кушетка, резной шкафчик с лекарствами, начищенный стерилизатор да этажерочка, прикрытая выглаженной простынкой. Судя по тому, что простынку многочисленными глажками довели до цвета кофе с молоком, с финансами в корпусе не ахти — да и халат, что на докторе поверх костюма-тройки, тоже пережил не одну сотню стирок. А уж на фельдшере…
— Ну-с, как самочувствие, молодой человек? — продудел под нос вместо приветствия доктор Заманов.
— Добрый день, господин корпусной врач! — на рефлексах Сабурова ответил я. — Самочувствие хорошее, только два раза сознание терял.
— М-да? Любопытно, любопытно… Раздевайтесь, садитесь на кушетку и смотрите сюда.
Док вытащил из кармана неврологический молоточек и принялся водить им влево-вправо, приближать и отдалять его.
Затем последовали удары по коленкам и прочий набор: закройте глаза, достаньте до носа одним указательным пальцем, теперь другим, сдвиньте ноги, вытяните руки вперед, закройте глаза, до ветру часто ходили? а родители не сумашедчи ли? папаша пьюшшый ли? а кака пинтература?
— Лицо симметричное, — бубнил Заманов фельдшеру, царапавшему пером в толстом гроссбухе, — в позе Ромберга устойчив, зрачки одинаковые, нистагм… отсутствует, сухожильные рефлексы… в норме. Ну что же, ничего серьезного я не диагностирую, есть сильное торможение, но это пройдет.
Торможение, значит. Вот почему я был так спокоен, когда понял, куда попал. По хорошему бы завыть, забиться, захрипеть, а мне все пофиг, будто так и надо.
— Причина же ваших обмороков мне совершенно не-яс-на, м-да. Посему я оставлю вас в лазарете на пару деньков, а там посмотрим.
Я чуть не застонал — это же одуреть можно! Но Заманов заметил мою вытянувшуюся рожу и подсластил пилюлю:
— Визиты и чтение разрешаю, за сим пока все. Ступайте, кадет, отдыхайте.
Вечером, после чая, примчался Сергей, принес книги и сногсшибательные, с его точки зрения, новости — правительство генерала Симовича подписало договор с Советским Союзом! Брат глядел на меня широко распахнутыми глазами и все спрашивал, что теперь будет, придут ли красные?
— Война будет, — не стал я щадить младшего.
— С немцами? — потерянно выдохнул Сергей.
— С немцами, итальянцами, болгарами и венграми. В общем, со всеми, кто с Югославией граничит.
Подумал наладить брата добыть мне одежду, но поглядел в его чистые глаза и понял, что нет, не выгорит, не поймет кадет Сабуров 2-й таких запросов кадета Сабурова 1-го. Сергей убежал, время шло к отбою, а я чертыхался: одежды нет, денег нет, что дальше — неясно. На карту хотя бы посмотреть, где там Бела Црква, а то проснешься, а кругом война и немцы.
Попробовал читать, но при слабом свете ни Чехов, ни Лермонтов в голову не лезли, так что сразу после обхода фельдшера я накрылся с головой и залег спать впрок, бог весть когда в следующий раз высплюсь.
И оказался более, чем прав — на рассвете меня разбудил странный гул, сперва нараставший, а потом постепенно удалявшийся на север. Несколько минут я лежал, уставившись в потолок, а потом меня словно подбросило — это же самолеты!
Накинув халат, я встал и открыл дверь из палаты, просто прикинуть, в какую сторону бежать, если вдруг начнут бомбить и Белу Цркву. В коридоре я столкнулся взглядом с глазами по пять копеек — дневальным стоял кадет еще моложе Сергея, класс четвертый, наверное. Их так и прозывали — младенцы.
— Господин Сабуров, — обратился он ко мне, изо всех сил пряча испуг, — это пушки?
— У тебя карта есть? — ответил я вопросом на вопрос.
Младший замер, потом подумал и отрицательно покрутил головой.
— Ладно, — чуть не чертыхнулся я, — что там на севере?
— Вршац!
— Растояние?
— Двадцать пять километров! — тут же отрапортовал кадет.
— Большой город?
— Не очень, станция зато большая…
— А, значит, полетели ее бомбить, — заключил я, припомнив, что Владимиру Сабурову неделю назад доводили информацию о строительстве немцами полевого аэродрома в Румынии, совсем рядом от границы. — Война, младенец, будь она неладна.
Вот немцам новая взлетная полоса и пригодилась: сквозь тихую и холодную ночь до нас донеслись глухие звуки разрывов. Услышали их не только мы с дневальным, вскоре по всему корпусу началось шевеление. В сером сумраке через двор, застегиваясь на ходу, пробежал воспитатель Чудинов, будто не зная, что в военное время вид бегущего полковника вызывает панику.