Первым делом я отказался — ну какой из меня инструктор? Казимираса бы сюда Гедиминовича, вот он бы да, дал просраться всем, от рядового до маршала. Но мне объяснили, что офицеров у партизан нет как класса. А которые есть, тех буквально по пальцам пересчитать можно, и всех на штабную работу припахали. А водники и наредники, хоть и присутствуют в количестве, больше гарнизонную и караульную службу знают, да правильный фронтовой бой в лучшем случае. А тут я такой красивый, со специальными знаниями и показавший себя в деле. Короче, есть такое слово — «надо, товарищ!»
Вот тут я и задумался — а чему и как учить? Ну, с вооружением более-менее понятно, гранаты да шмайсеры, на крайняк карабины, ближний бой, винтовки не роляют. Кстати, хорошо бы выучить снайперов и пулеметчиков для поддержки с дальних дистанций.
Выдернул у комиссара из папки листок бумаги, принялся накидывать карандашиком — от пяти до восьми человек, по автомату и десятку гранат на нос, пулеметчик и снайпер. Перемещение парами или тройками, скрытное, садами-огородами. Контроль секторов. Стрельба навскидку. Саперов бы еще хорошо, да где их взять. Или вот лопатки пехотные, первое же дело в рукопашной…
Что еще? А, группа закрепления, а то штурмовики уйдут, а противник точно так же просочится в захваченные вроде бы дома и кварталы. И резерв. Сигналы еще, тактическое рукомашество.
Удивительно, сколько всяких не особо нужных знаний хранится в голове — просто потому, что читал, смотрел, слышал. А если еще и специально интересовался…
— Сколько у нас времени на подготовку? — вынырнул я из мечтаний.
— Неделя, — ответил Здравко, — я бы не рассчитывал на большее, хоть четники и тянут время.
Ну да, дотянут до того, что начнут действовать немцы.
— Исходя из численности отряда и времени, — почесал я за ухом карандашом, — можно попробовать подготовить человек тридцать, то есть пять-шесть штурмовых групп…
— Каких? Это ударных, что ли?
— Штурмовых. Тех, что пойдут впереди, выбивать из занятых домов и укреплений.
— А остальным что, на месте сидеть?
— Поддержка, закрепление и резерв.
Я подвинул свои каракули командирам и они чуть ли не стукнулись лбами, предварив тем мои объяснения. Некоторые вещи они приняли сразу, некоторые вызвали отторжение, но в целом мне дали не то, чтобы карт-бланш, но довольно большие полномочия и обещали уже с утра предоставить бойцов.
Всю ночь я насиловал память и корябал схемы, обобрав комиссара на бумагу и карандаши. Не знаю, как у всех, а у меня лучше получается вытрясать застрявшее в мозгах, если я рисую или записываю обрывки мысли. К утру вымучил нечто вроде наставления, и провалился в сон, в котором пошел записываться на курсы программистов и очень тщательно выспрашивал все нюансы обучения. Опять прошлое/будущее, опять очень детально, вплоть до запахов, но досмотреть не дали. Разбудил меня Марко, умылись и облились холодной водой, привели себя в порядок насколько возможно и после завтрака вместе с Бранко отправились принимать личный состав.
Как там в одной песне пелось, «В экипаж мне дайте пьяниц и развратников, кумача немного со стола начпо, искупим провинности мы делами ратными…» — вот примерно так и выглядело мое воинство, а хороший боец всегда щеголеват. С виду список прегрешений не определить, но какой командир толкового бойца отдаст неизвестно кому? Подарочек, ити его.
Тело Сабурова никаких неудобств от бессонной ночи не испытывало, чего не сказать о моем разуме и это наверняка отражалось на роже — стоило мне обвести партизан скептическим взглядом, как они подобрались и крепче ухватили оружие.
Но я ошибся, это не мой геройский вид так подействовал. Кумача со стола начальника политотдела не дали, зато на такое важное дело, как формирование штурмовых групп, приперся сам комиссар и задвинул речь. Бойцы слушали, а у меня сводило скулы, слишком уж Мило упирал на коммунистические догмы, революцию и священный долг умереть за освобождение родины.
Когда он закончил, я шагнул вперед, глядя исподлобья на людей, которыми мне предстоит командовать и которые не горят желанием подчиняться неведомому юнцу.
Ну что ж.
— Здраво, другове борцы! — гаркнул я так, что с крыш сорвались птицы.
Передняя шеренга покачнулась, но устояла.
— Здраво… — вразнобой ответил строй, кто-то даже приветствовал меня «Добар ден».
— Плохо. Отвечать всем вместе, «Здраво, друже команданте!». Еще раз. Здраво, другове борцы!