Видя мою озадаченность, Иво объяснил, что пролетарии здешние — те же крестьяне, приезжают копать руду вахтовым методом, а потом возвращаются в родные села. Но все равно, ячейка компартии тут крепкая. Сдал нас Иво на ночлег в полупустой барак, где обычно и жили рабочие, а сам умчался докладывать по команде.
Лука пережил очередную перевязку и с энтузиазмом сообщил нам с Марко, что если здесь совещание Главного штаба, то есть шанс увидеть самого товарища Тито! Вот, кстати, еще минус коммунистам — вечно они из генерального секретаря или председателя ЦК лепят великого вождя и учителя, невзирая на его реальные способности. Тито, безусловно, отличный политик и организатор, но забронзовел, присвоил себе маршальское звание и стал считаться чуть ли гениальным полководцем, в одиночку выигравшем войну. И неудивительно, что при таком подходе именно он схлестнулся с товарищем Сталиным — двоим вождям в рамках этой идеологии тесно.
Вечером Лука, шаставший в поисках старых приятелей, вернулся и с воодушевлением поведал нам историю недавнего взятия Крупани совместными силами партизан и четников. Отличился тут «наш» Валевский отряд и четники под командой православного священника Зечевича, разгромили две роты немцев и взяли богатые трофеи, с особенным восторгом перечисленные Лукой. Радоваться и в самом деле было чему — полдесятка минометов, двадцать пулеметов, много патронов, винтовок и автоматов, полторы дюжины грузовиков, и даже полмиллиона райхсмарок, но меня больше всего заинтересовали две переносные радиостанции. Вот бы наложить на них лапу…
В этих сладких мечтах я и заснул, а утро вместо завтрака началось у меня с драки.
Стоило только умыться, одеться и выйти к забору оглядеть улицу, как нате — картинка из фильма, «красные ведут белых на расстрел». Красных двое, мужик шахтерского вида в кепке-качкете и второй, скорее крестьянин, с рубленым лицом и вислыми усами. Белых тоже двое — в офицерских галифе, некогда чистых исподних рубахах, со связанными за спиной руками. В целом, несмотря на кровоподтеки и синяки, вида более интеллигентного, чем конвоиры, что никак не мешало одному из них материться на всю улицу. Второй же, напротив, распевал песни.
Что характерно, и матерились они и пели на русском.
Меня как подбросило — это же, почитай, первые русские, которых я встретил после отъезда из Белграда! И это, похоже, те самые попавшие на пустом месте под народную злобу офицеры…
— Стани, другове партизаны! Куда ведете?
Оба остановились, шахтер показал рукой в сторону околицы, а вислоусый буркнул, подтвердив мои подозрения:
— Расстреляем.
— Кто приказал? — вышел я за забор с самым суровым видом, загоняя складки на куртке под ремень с кобурой.
Замолчали «красные», запереглядывались… Не иначе, самоуправствуют, и надо такое дело пресекать, нехорошая эта мода — стрелять всех, кого захотелось. Но для гарантии я спросил еще раз, построже:
— Кто приказал?
— А ты кто такой, чтобы спрашивать? — полез в бутылку вислоусый.
— Наредник охраны Главного штаба, — блефовать так блефовать.
Точно самоуправство — глаза бегают, руки шарят в поисках карманов. Дожал бы я их, но на меня некстати обратил внимание один из подрасстрельных. Оглядел презрительно и сплюнул сквозь зубы, не утруждаясь переходом на сербский:
— Еще один большевичок…
— Не большевичок, а тот, кто может помочь, — ничего, я не гордый, ответил на родном.
— Кучко, такоже Рус! — удивился вислоусый, а шахтер тут же попросту полез в драку.
Первый удар я пропустил, но малость отыграл поворотом головы и с ходу ответил под дых. Шахтер хекнул и отступил, но на меня немедля набросился второй, от которого я едва успел увернуться.
Как учил нас Казимирас Гедеминович, в драке против двоих надо просто убегать. Или наносить противнику несовместимые с дальнейшим вертикальным положением повреждения. Но это если враг настоящий, а тут приходится лупить своих!
Оттого все шло по кругу — едва от одного отобьешься, как очухается и снова подключается второй, одно счастье, что дрались они грубо, как в тумане, и я довольно успешно уклонялся. Но вскоре начал выдыхаться, а офицеры наблюдали, как в цирке, белоручки хреновы, даже не соизволили поставить подножку или там пнуть своих потенциальных убийц.
Рубленый и шахтер наконец сообразили, что кидаться на меня по одному бессмысленно и принялись заходить с разных сторон, но тут выскочил Марко и принялся молотить вислоусого и сразу же попал под нокаутирующий удар.