Тем более, взяться там было за что, особенно когда отступая и слабо отталкивая мои руки Верица уперлась спиной в косяк двери. Я шарил от талии вверх и вниз, потихоньку подбираясь к бюсту и подолу, Верица протяжно и с придыханием отнекивалась, но не возразила, когда я накинул крючок на дверь, а только уперлась в меня ладонью.
Когда я дошел с поцелуями до шейки, она только повторяла «Нет, нет», но делала это так тихо, чтобы никто в доме не услышал.
От дежурного взгавка я вздрогнул, но не прервал дозволенные речи, но тут по двору и ступенькам протопали сапоги и стукнула дверь, а затем раздался голос Слободанчика:
— Верица, ты спишь?
Да чтоб ему пусто было! Я скрипнул зубами, послал воздушный поцелуй и сиганул в окно, как заправский герой-любовник:
— Жди меня!
Передавил что там под стенкой росло, хорошо хоть грядка мягкая, зато перепугал пса — одно дело когда приличные люди через дверь ходят, а тут неприличный кубарем выкатывается! Блохастый загавкал в полную силу, ему тут же ответили соседские, заперекликались патрули, на один из которых я и налетел.
Хорошо хоть партизанский, а не четницкий — они меня в колонне видели, за своего признали, но тем не менее, довели и сдали с рук на руки Здравко. Командир только зыркнул недовольно и назначил в караул, в самую поганую ночную смену, куда ставили всех залетчиков.
И куда через пару часов естественным образом добавили Марко. Но только поимка патрулем, втык от командования и ночное дежурство никак на его состоянии не сказались — скалился во все тридцать два зуба и витал в облаках. Ну хоть у кого-то все прошло без обломов.
На пост нас определили вдвоем и после затухания эйфории парень задумался.
— А можно мы Живку возьмем с нами? Больничаркой…
— А что ты меня спрашиваешь? Ты ее мужчина, тебе решать.
Марко помялся, а потом как отрезал:
— Заберу.
И утром умчался, только пятки сверкнули.
А я после полубессонной ночи наблюдал митинг нерушимой партизанско-четницкой дружбы, ну или как оно тут называется — тот самый священник-командир говорил, потрясая густой бородой, о том, что надо вести борьбу всем вместе, тогда немцам конец. Что не надо ждать момента, а бить прямо сейчас, причем говорил он, обильно ссылаясь на Писание и внося немалые сомнения в души четников.
А чуть правее грузовика, с кузова которого вещал оратор, я заметил группку уверенных мужчин, среди которых самым молодым выглядел Иво. Они слушали священника вполуха, тихо беседуя между собой, но замолкали, когда к кому-либо из них обращался перетянутый ремнями человек. Высокий лоб, зачесанные назад волосы, нахмуренные брови и острые скулы — я вглядывался и чем дальше, тем больше убеждался, что это орел наш Броз Тито.
— Вот, привел! — оторвал меня от наблюдений голос Марко.
Рядом стояла Живка с мешком, покусывая край платка.
— С нами? — спросил я девушку.
— Да!
— Родители знают?
— Они тоже в Ужице собираются.
Твою мать, все вокруг знают, куда и когда едет Верховный штаб! Но тут уж я бессилен, тем более переезд в Ужице подтвердил и оратор, заявив в конце речи, что партизаны и четники грозить будут немцу из самого сердца освобожденной территории. Туда же, в Ужице, собиралась и несколько четницких офицеров, включая Слободанчика, отчего мысли о вчерашнем обломе сменились новыми планами.
Старшим машин и командирам конников довели маршрут и колонна установленным порядком по намеченной дороге добралась до поворота на Причевич, где ее успел остановить посыльный.
Немцы ударили прямо в лоб из Валево, сбив четницкий заслон, несмотря на клятвы майора, что но пасаран и все такое. То ли заслон мал оказался, то ли поставили в него некрепких духом, но атаки всего одной роты четники не выдержали.
За те полчаса, что немцам потребовалось на преодоление трех километров по дороге, штаб принял решение свернуть направо и далее двигаться горными проселками, а на повороте оставить новый заслон под командованием Здравко.
— Партизаны, кроме охраны штаба, из кузова, на землю!
С ближайших грузовиков тут же попрыгали несколько десятков человек — умел Здравко приказать так, что никто даже не вякнул. Подошли верховые, тут же собрались в кружок командиры, тыкая пальцами в будущие позиции над дорогой и немедленно заспорили, куда и сколько пулеметов ставить. Несколько бойцов, нахлестывая коней, помчались в разные стороны за подкреплениями, а я внимательно оглядел небо — только самолетов нам еще и не хватало. Но нет, там висели низкие облака, какой «шторх» может и пролетит, а вот насчет бомбардировщиков очень сомнительно.