Слободанчик возвратился из дальних странствий и немедля принялся скандалить на тему выселения из королевского номера, но оказался в меньшинстве против всего Верховного штаба, охраны и просто партизан. Я застал уже финал драмы — вниз стаскивали чемоданы, капитан, красный как подкладка генеральского пальто, брызгал слюной и уверял, что этого так не оставит, но все участники слушали не его, а либо прямо, либо украдкой таращились на Верицу.
Она облокотилась на стойку портье и отстраненно крутила в руках шляпку и перчатки в тон к сиреневому пальто, рассеянно скользя взглядом по окружающим. И готов поспорить, у большей части присутствующих мужиков при виде ее в голове крутилось «ябывдул». А меня прямо распирало от превосходства, поскольку именно это я и сделал ночью.
У подъезда остановился и гуднул легковой «опель».
— Автомобиль подан, — старательно пряча ухмылку, сообщил дежуривший у двери партизан.
— Это возмутительно! — в последний раз возопил Слободан и устремился на улицу, судорожно сжимая ручку желтого портфеля.
Денщик в сербской форме, обливаясь потом, протащил гроздь чемоданов, а последней прошествовала Верица походкой от бедра.
И вот гадом буду — уже на выходе поймала мой взгляд и, глядя прямо в упор, чуть-чуть приоткрыла губы, блеснула зубками и на мгновение скользнула розовым язычком по карминовой помаде.
Ух, как меня жаром окатило! И вроде себя контролировал, но теперь ясно-понятно, почему, стоило ей остаться одной, рядом мгновенно появлялись полковники-капитаны.
— Куда они? — спросили тот же охранник, что вчера назвал ее королевной.
— В Пожег, к Михайловичу, — ответил его напарник, снял пилотку и вытер лоб. — На месте Дражи я бы поостерегся. А то будет стоять красный, как дечко перед нами.
Первый хохотнул, хлопнул меня по плечу и они оба вышли на улицу, еще раз глянуть на Верицу. А я чертыхнулся — кто мне теперь спинку потрет?
Весь в переживаниях от облома я наконец-то вперся в кабинетик управляющего, где с ходу вывалил все, что думаю о наставлении и о том, куда его надо засунуть.
Иво переглянулся с Лекой и оба посмотрели на меня, как на идиота.
— Владо, я тебе уже говорил, хороший ты парень, но язык тебя до греха доведет, — посоветовал Иво.
— До греха доведут действия по этому наставлению! — я раскрыл брошюрку и ткнул пальцем. — «После артиллерийской подготовки»!
— У нас есть пушки, — спокойно возразил Лека.
— Сколько? Две, три, двадцать?
Лека неприятно прищурился, но промолчал.
— Неважно, в любом случае у немцев в разы больше! А еще авиация и даже танки!
— Ты предлагаешь ничего не делать, а ждать, как равногорцы?
— Да нет же! — я с досадой плюхнулся на стул. — Бить оккупантов, но бить правильно! Бить их там, где они слабы, где они не ждут!
— Так этого и требует наставление!
— Наставление требует атаковать населенные пункты и уничтожать гарнизоны, то есть действовать фронтально. Даже регулярной армии для этого нужно троекратное превосходство в силах и налаженный тыл. А у нас половина бойцов винтовку впервые в руки взяли!
— Ну, это ты преувеличиваешь, — постарался сгладить Иво.
— Разве что самую малость.
— Ну хорошо, стратег, а что, по твоему, надо делать? — Леко немедля перевел вопрос в плоскость «критикуешь — предлагай».
И я вывалил, что помнил о партизанах Второй мировой.
— Уничтожать склады, транспорт, мелкие группы противника. Устанавливать свою власть, строить подпольное государство. Не штурмовать города, а устраивать неожиданные налеты. Чтобы у немцев потерь было в разы больше, чем у нас.
— Народ не поймет, если мы не будем освобождать…
Я вскочил и двинулся к двери:
— Народ не поймет, если мы угробим лучших в тупых атаках! Надо объяснить, я пойду к Тито, я скажу…
— Ну-ка стой, — успел цапнуть меня за рукав Лека. — Есть дело поважнее.
— Кралево? — Иво на всякий случай встал из-за стола так, чтобы перекрыть мне выход.
— Ага, — усадил меня обратно Лека. — Бери человек двадцать своих, грузовики мы тебе подгоним, и жми в Кралево.
Вот так я и влип.
Не дали мне товарищи из Верховного штаба кинутся в ноги самому Иосипу свет Францевичу и разъяснить его ошибки. Уже трясясь в грузовике, пытался понять — а что это на меня нашло? Ведь очевидно же, что верховный командант меня в лучшем случае просто послал бы нахрен, а в худшем… В худшем могли и грохнуть, чтоб под ногами у больших людей не мотался. Так что ссылкой на безнадежный штурм меня как бы не из петли вынули.