Нет, фемина хорошая, спору нет, но не настолько, чтобы совсем голову терять. Минут на пятнадцать-двадцать можно и даже нужно, а потом кровь перераспределяется и мозг снова обретает способность критического мышления.
Примерно это я и высказал майору.
— Да что ты понимаешь, мал еще, — обиженно возразил офицер. — За гимназистками ухлестывай!
— И ничего не мал! — вдруг раздухарился я. — Чего вы все из-за нее убиваетесь? Думаете, она по другому устроена? Ничего особенного, уж поверьте мне!
И запоздало сообразил, что вышло больно двусмысленно, хотя я совсем не собирался хвастаться своими победами. Всего-то хотел сказать, что да, красивая, да, с харизмой, но это на фоне преобладания «крестьянского» типа. Вот взять фотографии женщин годов так с двадцатых и сравнить с нынешними, что в Сербии, что в России — небо и земля. Здешние мужики от девиц моего времени в Уфе, Новосибе или того паче в Самаре вообще бы с ума сошли.
У майора от моей эскапады взгляд переменился, посматривал на меня искоса, странновато, но спорить не стал. Вместо этого спросил, когда нас последний раз кормили и крикнул в приоткрытую дверь позвать начальника тыла.
Неплохо у них тут служба налажена, по-армейски, надо бы нашим насоветовать. Хотя они, наверное, и без меня догадались.
В качестве генерального интенданта явился Слободанчик с непременным портфелем и получил указание обеспечить нам обед. Я-то при его появлении всего лишь глаза вытаращил, а вот капитан, едва завидел меня, покраснел, стоячий воротничок мундира оттянул, головой туда-сюда покрутил, будто воздуху не хватает.
А я лихорадочно соображал — слышал он мои последние слова или нет? Или, того хуже, вдруг наша с Верицей постельная акробатика всплыла? Охранники штаба в Ужице меня точно видели, когда я из номера выходил, другие тоже могли два и два сложить… Люди все знают — это ошибка думать, что они слепые.
Слобо придушенным голосом пригласил всех нас за собой, а затем распорядился насчет кормежки таким тоном, что Бранко начал подозревать неладное, и от еды поначалу отказался. Но капитан вскоре нас покинул и Бранко пошел есть с условием, что у машин останутся по двое часовых, а пожрать мы им принесем:
— Валить надо отсюда, и побыстрее.
— Пообедаем и свалим.
— Как бы дряни какой в еду не сыпанули… — хмурил густые брови пулеметчик.
— Ну, это ты преувеличиваешь. Можно подумать, у них всегда отрава под рукой и только нас дожидалась.
Но Бранко каждую ложку осматривал и обнюхивал, а потом еще полчаса ходил и спрашивал бойцов, как они себя чувствуют. Направили нас южной дорогой, через Горяни, что только усилило подозрительность:
— Через Тврдичи же короче!
— Там вчера немцы на дорогу бомбу сбросили, грузовик не пройдет.
Партизаны набились в оба кузов, устроились поудобнее и почти сразу задремали, несмотря на тычки Бранко. Он выставил пулемет над кабиной и стремался до самого выезда из Пожеги.
Дорога от пригородных сел и полей все больше забирала в сторону невысоких гор, а когда слева вместе со струями Джетины блеснули рельсы, я вспомнил, как полгода тому назад ехал как раз по этой железке в Сараево и что тогда еще обратил внимание на тоннельчик за Расной — уж больно удобное место для диверсий.
Гранаты на нас посыпались с правого склона, штуки три или четыре.
Первую, немецкую колотушку, со страшными матюками выбросил за обочину Бранко. Вторая закатилась прямо под колесо грузовика и оторвала его нахрен. Третья, по счастью, перелетела дорогу и бухнула уже на склоне к реке и железке, а Глиша уже фигачил из пулемета, срезая ветки и тоненькие деревца орешника. Через секунду к нему присоединился Бранко и молнией сиганувший из кузова Марко.
Я перевалился за борт с опозданием, пуля чиркнула по заднице… поделом, нечего было над Лукой смеяться! Ладно, зато резкая, как ожог, боль, вышибла страх и панику первой секунды, попер адреналин, справа и слева стукали выстрелы, взорвалась еще граната, но если так и сидеть за машинами, нас сверху и перещелкают. Мои бойцы отстреливались, а я молился, чтобы у засады не было пулеметов за речкой — а то прижмут с двух сторон и привет горячий, но на том склоне тишина и никаких движений. Бежать некуда, кроме машин никаких укрытий, да и сколько за ними высидеть можно? У нас уже трое убитых и несколько человек ранено. Остается атаковать вверх:
— Пулеметчики! Не давайте им головы поднять!
— А как же! — радостно проорал Бранко.
Прополз под накренившимся грузовиком на невидимую сверху обочину, дождался остальных, скомандовал перезарядку и после нее заорал: