Случаи интрузий животным были единичными. Чаще всего, это были подопытные собаки, лошади и обезьяны. Как обладающие сложными рефлексами существа они были интересны для синаптических «прорывов» исключительно в экспериментальных целях. Все-таки технология «прорыва» была внеземной, а значит, постоянно изучалась на предмет «противопоказаний». Сейчас ее, кажется, передали в несколько исследовательских институтов, поскольку само направление церебральных интрузий уже имело серьезную земную теоретическую базу и нуждалось в собственном развитии. Так обычно и появлялись «технологии будущего» для широкого использования. Конечно, глубокое программирование личности всегда будет под запретом, но с точки зрения повышения качества образования в школах и вузах мягкая модификация «прорыва» имеет огромнейшее значение.
Линда с котенком ушла выполнять поручение, а мы с Анджеем продолжили микро-расследование по горячим следам. Опрос ничего не дал. Никто не знал, как и откуда появился котенок. И все надеялись, что мы его вскоре вернем. Пришлось обещать, дескать, если все в порядке, то через неделю-другую после карантина привезем обратно.
Поляк связался с Бисмарком, вкратце рассказал о происшествии и получил команду продолжать осмотр объекта. Поскольку уровень «2» оставался без представителя Таможни, то Анджей услал меня на третий уровень к Черчиллю – проверить обстановку и вернуться назад.
Выйдя из лифта, я связался с нашим оперативником, тот в это время увяз в проверке сектора 3-F и попросил меня подойти к нему – помочь. Вызвав в памяти план уровня, я нашел центральный коридор и пошел на помощь Черчиллю.
Управление и вычислительный центр – святая святых всего Коллайдера. Именно здесь будет осуществляться основная научная работа во время штатного запуска «бублика». Людей здесь тоже немного, но это и есть элита научного центра. Ни одного ученого со званием ниже доктора наук. Сплошные профессора и академики. Количество интрузий на этом уровне – 300%. В среднем, каждому присутствующему трижды внедрили какую-либо гениальную мысль. Только у Таможенников больше. Но мы не показательны, поскольку наши задачи в корне различны. Ученые двигают науку, а мы ее тормозим, чтобы не двигалась быстро. Нам и возможностей требуется больше.
В секторе 3-C располагался узел управления ускорителем. Захотелось на него взглянуть воочию. Все-таки трехмерные картинки в голове – это не то же самое, что реальное воплощение в бетоне, стекле, металле и куче электроники. Концентрически расположенные столы с компьютерами, а в центре – большой цилиндр главного процессора – так это выглядело в натуре. Охранники, видя мой жетон, беспрепятственно пропустили меня к главному процессору. Обойдя со всех сторон, я завороженно замер перед монитором, встроенным в блестящий цилиндр. Пальцы сами легли на клавиатуру. Через пару секунд я понял, что бессознательно и очень быстро набираю что-то на ней. Отдернул руку, но было уже поздно. Я только что запустил какой-то процесс. Так вот, что имел в виду Герцог! Вот как это работает!
А вокруг все также тихо. Ничего не произошло. Все продолжают работать, как и работали. Нужно немедленно доложить Поляку! «Пока не поздно»… Чтобы не привлекать ненужного внимания, я вышел из вычислительного центра, зашел в переход между секторами и хотел достать из ранца коммуникатор. Но, не тут то было, ранец отсутствовал как факт. Где я его успел оставить? Это тоже было в моей «программе»? Не помню ничего. На втором уровне я вроде бы был еще с ним. Похоже, где-то там я его запрограммированно снял и оставил.
Так, до Черчилля ближе, чем до лифтов. Уже через три минуты я вбежал в сектор 3-F. Подстанция! Господи, да что ж это такое? Меня ведут как крысу по лабиринту. Скользкий пол… чтобы остановиться, пришлось схватиться за ограждение. Последнее, что я увидел – это внимательный взгляд Серого, наблюдающего за моим падением между толстенными медными шинами. Теми самыми, где сто сорок тысяч вольт. Дальше – вспышка, боль и чернота…
Я попробовал открыть глаза. Жив – это точно. Но что с глазами? Понятно, плотная повязка. Но, недостаточно плотная, чтобы не видеть свет, пробивающийся сквозь ткань. Зачем повязка? В ушах гул, как будто они забиты ватой, а где-то работает неисправный трансформатор. Низкий рокот, наполненный ударами кровеносных сосудов в перепонки. Боже, как больно. Вместе со слухом и зрением пришла боль, распределенная по всему телу. Как будто меня проутюжили раскаленным утюгом и оставили подыхать.
Память услужливо показала последние мгновения перед провалом. Спокойное лицо Серого, сжимающего в руках парализатор. Прислоненная к стене решетка ограждения, за которую я схватился, пытаясь притормозить, падение вместе с нею на клеммы ВЧ-генератора подстанции. И откуда-то вспомнился пушистый котенок. Нет, это не котенок, это крыса. Крыса, которая бежит по лабиринту туда, куда ее заставляют. Пол за нею проваливается, падают раскаленные брызги металла. Крыса бежит, не помня себя, старается спасти свою серую шкуру. Добегает до конца лабиринта. Тупик! А сзади накатывается волна жара… Жжет все тело, паленая шерсть. Господи, как больно-то!…
Второй приход в сознание был менее болезненным. Повязка куда-то делась, я открыл глаза и увидел над собою матовые рефлекторы освещения и датчики пожарной сигнализации. Вокруг относительная тишина, только гудит какое-то странное устройство рядом с кроватью. Голову повернуть не получилось. Впрочем, сдвинуться с места вообще было нельзя. Как говорится, качественно зафиксированный больной в уговаривании не нуждается.
Где-то за дверями раздался приглушенный голос. О чем говорят – не разобрать. Потом снова все смолкло. Еще через пару минут дверь открылась. Я боковым зрением увидел двух людей в белых халатах. Одного узнал – Герцог. Второй – вероятно, лечащий врач.
– Привет, Артем Александрович. Я тут без сна и отдыха битых пять часов дежурю, а ты все дрыхнешь. – Контролер говорил преувеличенно бодро и, как ему казалось, смешно шутил. – Лежи-лежи, не вставай. И не разговаривай. Тебе пока это вредно.
Второй мужчина, вероятно врач, прошел к монитору, который я сначала не заметил, поскольку он стоял экраном в другую сторону от больного, то есть ко мне задом, прямо как избушка на курьих ножках. Просмотрев что-то на экране, пощелкав клавиатурой, мужчина прокомментировал:
– Процесс идет быстро, но две недели постельного режима – это минимум.
– А если еще пару инъекций дерматокрина? – Спросил его Герцог.
– Да где ж его взять? И стоит он бешеных денег.
– Вам доставят две ампулы завтра утром. – Пообещал Контролер.
Врач невесело усмехнулся.