— Понял теперь баклан, с кем связался? Я круче любого зверя в этом лесу. Выбирай в следующий раз на кого хвост пружинить.
Выходит пердун подрабатывал на этого бабая, ведь этот заяц несколько раз выбегал передо мной, и если бы я не знал что бабай, где-то рядом засел и не знал что вытворяет пердун во время прыжка. Страшно подумать, что бы было. Интересно для чего ему я понадобился, что бы тупо сожрать или в плен взять?
Медведи здесь были почти как земные, только лапы очень длинные и на передних лапах когти в десять сантиметров их медведь выдвигал только тогда, когда нужно было кого-то ударить побольнее. Я увидел маленького медвежонка, тот первым подбежал ко мне и начал меня хватать. Мы с ним и боролись, не помню, почему вдруг я его двинул в морду, может просто сил не рассчитал, медвежонок заплакал. Папа был в это время метрах в ста, мышеловку заряжал. Медведица и папа рванули к нам. Медведица оказалась быстрее возле нас и кинулась на меня. Я ещё весь в игре двинул её ладошкой по морде, она отлетела, стукнулась об дерево и затихла.
— Ты чё пионер замочил старушку? — Папа выскочил из леса и тут же за шкирку поднял медвежонка, — Кто тебя, он или она? Всех порву на ленточки.
Медвежонок заверещал.
— Цыц баклан. Не бери на горло.
Папа связал медвежонку лапы, потом так же медведице, подогнал трактор, мы их погрузили с помощью лебёдки в кузов и покатили домой.
Я уходил всё дальше от места встречи с бабаем. До дому было всё так же далеко. Ночёвка в лесу меня не пугала. Бабай вряд ли сможет меня догнать. Других животных я не опасался. Камеры, установленные нами, в лесу показывали и ночную жизнь леса. Практически она вся замирала. Крупных зверей могущих мною заинтересоваться мы до сих пор не встречали, а те, кто мог бы мною перекусить, вряд ли ночью выйдут на охоту. До темноты оставалось часа два, и я решил немножко пробежаться. Как-то с папой мы зашли очень далеко, мама по рации высказала папе всё, что она о нём думает. Мы решили не ночевать в лесу, а оставшееся время до темноты, посвятить бегу. Ух, как мы бежали. Поначалу папа всё время оглядывался на меня, но видя, что я не отстаю от него начал прибавлять темп. Когда мы подбежали к дому, мама вышла нас встречать.
— Вы что это пошутить хотели, сказали, что ушли за тридцать километров?
Папа посмотрел на часы. Потом перевел взгляд на меня.
— Охренеть час двадцать пять. Ты как? — Папа погладил меня по голове, — Нормально, не устал?
— Можно было и быстрее, я только боялся, как бы в дерево не врезаться. Я даже не запыхался.
Воспоминание мелькнуло, и я вспомнил песенку жужжалку, так её называл папа, во время бега позволяет сохранять темп и дыхание. Папа все ещё бежал мне навстречу, он не собирался останавливаться, хотя уже стемнело. Я не знал, что мне делать я хоть и не устал, и спать мне не хотелось, но бежать по темному лесу, очень опасно. Можно налететь на что-нибудь в темноте. Мимо пролетел пучеглазый, он уже проснулся и вылетел на охоту что бы ловить мелких животных тех, кто не успел спрятаться или уже вышедших на ночную кормёжку. Я перешёл на шаг. Можно бы костёр развести, это тоже интересное занятие мы с папой любили посидеть у костра в лесу, иногда мы брали с собой маму уходили на нашу заветную полянку, что бы пожарить шашлыки. Мы частенько устраивали пикники. Мысли о вкусных шашлыках были такими яркими, что я как будто даже почувствовал их запах. Я остановился, запах присутствовал, где-то далеко кто-то жарил мясо на костре. Я стал "слушать" лес. Не далеко семья из четырех собак укладывалась на ночёвку. Один из псов всегда оставался сторожить, остальные спали. Два пучеглазых продолжали охоту. Одна из норушек бросилась за шишкой. Я слушал и гадал, успеет или нет. Норушка не успела схватить шишку, но и пучеглазый не успел схватить её. Вот два лопотуна устроились на ветке. Мне стало интересно, почему они не в дупле, обычно они прячутся в дупла, когда темнеет. Папа мне сказал, что на Земле обезьяны живут стаями в теплых странах, а здесь они, по ошибке. Лопотун очень похож на лемура, такой же большеглазый, но очень маленький, мы однажды целую неделю, одного такого ловили. Когда я все-таки умудрился выстрелить из рогатки сетью и лопотун в ней запутался, он так заплакал. Когда я взял его в руки он даже не пытался кусаться и царапаться, а только плакал и лопотал что-то по-своему. Я не выдержал и отпустил его.
— Ну, вот здравствуй жопа новый год, приходи на ёлку. — Папа стоял рядом и смотрел на лопотуна, который, кстати, и не убежал далеко, а сел буквально над моей головой и что-то верещал по своему, — Что, теперь, снова его ловить?
— Давай папа не будем его ловить, у нас же есть его фотографии. Хватит этим лаборантам и фоток.
Недалеко от того места где расположились два лопотуна горел костёр. Возле костра находились бабаи восемь рыл, как бы сказал мой папа. Чтобы посмотреть на них мне бы пришлось делать крюк в сторону. Я стоял и раздумывал. Свой костёр здесь разводить не стоит, уж если я их унюхал, то кто их знает, вдруг они мой унюхают тоже. Дальше идти темно. Подкрасться к ним не заметно и посмотреть, что они там делают. Любопытство пересилило, я решил посмотреть. После встречи с бабаем, рисунок его, в общем, то был известен. Эти были спокойны, даже чему-то радовались.
— Семь вёрст не крюк для бешеной собаки, папа не ругайся я только одним глазком и сразу же обратно.
Два километра пути и вот уже сквозь деревья видны отблески костра, и даже силуэты расположившихся возле него бабаев. Я подкрался поближе. Теперь я их отчетливо различал, они сидели возле костра, все восемь, меня поразило, что они даже охрану не выставили. Один из них размахивая руками, что-то цокал и щёлкал. Папа бы сказал, чем он там щёлкал. На их черных телах отблёскивал огонь, я даже разглядел, как огонь причудливо отражается в их больших глазах, кучей огненных точек. Они выглядели рыцарями из сказки севших отдохнуть у костра и не снявших своих лат. Один закончил щёлкать тут же начал второй все теперь смотрели только на него. Я не заметил, как уснул. Утром я проснулся под тем же деревом, надо мной на ветке сидел лопотун и молча, разглядывал меня. Я тихонько посмотрел на поляну, костёр уже был погашен, все бабаи собрав все свои вещи, выстроились в цепочку и пошагали в ту сторону, где я оставил раненого бабая. Может, найдут. Я тихонько встал и пошёл в другую сторону. Лопотун на ветке щелкнул, я оглянулся.
— Тихо ты придурок. — Я шёпотом попытался его успокоить, достал из кармана печенье и протянул лопотуну. — На заткни хавалку.
Лопотун протянул свою лапку, схватил печенье и затолкал себе в рот. Печенье полностью не влезло, но это не беспокоило обезьянку, он трамбовал обеими ручонками, печенье крошилось, он подхватывал крошки на лету и заталкивал их в рот. Это действо продолжалось секунд пять.
— Ничего себе, — Глядя на него, я тоже достал себе печенье и стал откусывать по маленькому кусочку, — Хочешь ещё?
Я достал ещё одну и отдал лопотуну. Он расправился с ней так же быстро и сидел, смотрел на меня с надеждой. Лопотун придвинулся ко мне, тем не менее, продолжая сидеть на ветке. Потом наглость его дошла до того что он перебрался ко мне на плечо и стал шарить лапкой в моём кармане. Очередь дошла до конфет, но разворачивать их он не мог. Он пытался укусить конфету сквозь фантик. Я отобрал обратно конфету. Обезьян обиделся и защёлкал языком.
— Да на ты заткнись, — Я развернул конфету, а фантик сунул в карман, — да на ты подавись.
Лопотун схватил конфету и сидя на моём плече начал её хомячить. При этом он даже не обращал внимания на мои поглаживания. Я почесал его за ушком, лопотун посмотрел на меня и полез своей лапой мне в карман, я перехватил его, усадил обратно на плечо и протянул следующую конфету. Пока этот обжора набивал своё брюхо, я успел съесть только две печеньки и одну конфету. Я постоянно поглядывал в ту сторону, куда ушли бабаи. Они ушли уже достаточно далеко. Интересное построение при ходьбе один отстал метров на двадцать впереди идущий наоборот метров на пятьдесят ушёл вперёд. Один идёт параллельно основной группе метрах в десяти, вот он возвращается в строй другой уходит, но уже в другую сторону. Я вернулся к их месту ночёвки, запахи костра и жареного мяса и больше ничего я прошёл немножко по их следам странность но они не оставляли следов нет примятости были но если знать куда смотреть, запаха их следы не оставляли. Я оглянулся назад, папа всё так же бежал, он шёл всю ночь, расстояние между нами сокращалось, но всё ещё было велико. Если всё брошу и побегу навстречу, то вряд ли мы сегодня встретимся. А бабаи уходили. Мне вдруг пришла в голову идея проследить их до того места где они живут. Вряд ли охотники могут уходить далеко в лес. Значит, живут где-то не далеко. Что делать, теперь если пойду за ними, и от папы может влететь. Сейчас если они уйдут, ищи их потом. Вдруг я почувствовал, опасность, дикая злоба, как раз там, где шли бабаи. Эти запахи и цветовой окрас мне не были знакомы. Засада на бабаев. Я, уже не рассуждая, бросился за ними. На ходу выясняя дислокацию противника, тех, кто сидел в засаде, было больше много больше. Сперва я насчитал двадцать, потом заметил что их три группы разбитые по восемь, грамотно расположившиеся на пути бабаев. Я рванул, как раз успеваю добежать, что бы предупредить. Если бабаи будут двигаться тем же порядком, то они попадут в мешок. Группа из восьми злобных тварей расположилась по ходу их пути, а две по бокам. Что же это за твари я первый раз видел такой цвет. Я на ходу проверил своё оружие, перевесил нож на правое предплечье ручкой к запястью, что бы можно было достать хоть левой хоть правой рукой. Я их ещё не видел, но уже явно было не далеко, но эти злобные твари начали двигаться на встречу я понял, что мне просто не успеть предупредить бабаев. Тогда я крикнул и прибавил темпа. Бабаи остановились, замерли и те, кто был в засаде, потом начали двигаться быстрее. Я вылетел на поляну когда бабаи встали полукругом, а из леса на них со всех сторон лезли огромные твари. Почти три метра ростом ноги полусогнуты толстые как у слона, голова сидит плотно прямо на плечах руки длинные до колен на руках шесть пальцев. Огромный рот закрыт тонкими губами, маленькие глазки, но нос огромный и ещё и болтается над верхней губой. Я снова крикнул, как учил папа. Так кричал Тарзан в каком-то фильме. Все замерли, бабаи смотрели на меня и не знали, что от меня ожидать. А эти слонопатамы не сочли меня за угрозу, а зря. Глазки хоть и маленькие, но не настолько что бы я смог в них промахнуться. Беспокоило только одно у меня одна запасная обойма и штук пятнадцать маслят россыпью. До слоняр было метров двадцать, когда я начал стрелять. Пули чпокались в глаз и слоняры начинали визжать, но не падали. Папа мне рассказывал про братка, восемь попаданий в голову жизненно важные органы не задеты. Тем не менее, обойму в первых я отстрелял, девять слоняр уже крутились и не думали нападать на бабаев. Я выщелкнул обойму и вставил другую в это время группа слоняр та, что вышла из лесу справа двинулась ко мне. Они двигались очень быстро. Мне пришлось маневрировать и при этом вести стрельбу. Еще восемь слоняр топтались на месте, схватившись лапами за глаза, и рёвом оглашали окрестности. В это время бабаи бились с семью слонярами, надо сказать, что безуспешно. Слоняры их расшвыривали как кегли, бабаи летали по поляне. Помочь им я пока не мог. Я спрятался за дерево, отслеживая всю картину боя, пятеро из подстреленных мной слоняр уже не шевелились, остальные продолжали кружиться и орать. Трое бабаев тоже лежали в разных сторонах и пищали. Один из слоняр оказался очень близко ко мне, я только начал заряжать обойму, я увернулся от мощного удара лапой и ударил в ответ, слоняра взвыв, отлетел на три метра.