— Я тебе только что сказал, что спецуры активизировались. Мобильники слушают, для этого аппаратуры много не надо, достаточно один чемоданчик. А их в городе два. Это только мне известно, сам встречал. Вип гости досмотру не подлежат, но офицеру продемонстрировать, что ввозится обязаны. Одного Серебряков встречал, второго твой отец.
Облава
Харитонов был предусмотрителен, но не мог он всего предусмотреть. Для начала мой телефон оказался заблокирован. Я не смог связаться с папой. Станция не отвечала даже на радиовызов. Вечером, не смотря на просьбу Харитонова, остаться в части я пошёл домой.
— Пойми Григорий Борисович, сидя в казарме не смогу я влиять на ход истории. Ты же видишь, что нас подставляют, и началось всё это не сегодня и даже не вчера.
— Да всё я вижу и даже больше чем ты. Подминают таможню армейцы под себя, мэром они помыкают, как хотят. Заметил, что в думе уже не снимают человека, если он минусов нахватал?
Под мой уазик бросился Миша Утёнок.
— Ваня они тебя дома ждут, все выходы из города для тебя закрыты, полиции приказ взять для дачи показаний. Ваня информация горячая, у Магды сидят два из разведбата. Ведут светскую беседу, но я всё просёк, она мне просемафорила и вот я здесь.
— Утёнок, что ты мне жизнь портишь? Давай вместе ко мне пойдём, при тебе-то меня не тронут, я надеюсь.
— Ваня дома тебя ждут два полицейских, всего два, зато вокруг дома. Если всю засаду привезли на трёх грузовиках. Похоже разведбат.
У разведбата взвод двадцать два двадцать пять человек, значит три взвода. Какой бы ты крутой ни был, но воевать с ребятами, подготовленными для активных действий в городских условиях, ещё неизвестно какой им дан приказ, захотят ли они с тобой разговаривать.
— Спасибо Миша, значит, так расследование продолжаем, всё что я буду вам кидать по делу не зажимай, делись вас скорее всего тоже будут пасти надо чтобы хоть у кого-то да стреляло. У меня сотовый заблокировали, на станции ни один телефон не отвечает. Там даже радио молчит, завтра сгоняй туда. По городу пусти слух, что я завис у какой-нибудь девки.
Утром солнце ещё не выглянуло, я ушёл из города в сторону станции. Я шёл зигзагами, как парусник под парусами. Если бы кто-то за мной наблюдал, он бы подумал, что я решил обойти все близлежащие оазисы. Мне нужен был мой оазис где стоял КамАЗ с оружием. Воевать надо вооружённым, для боевых действий у меня слишком мало огневой поддержки. Викинг и две обоймы к нему.
Однако случилось не предвиденное мой оазис был блокирован десантниками. Возле оазиса стояли три БТРа два грузовика и куча десантуры во главе с их полковником Фокиным. Фокин бравый мужик сорока лет расхаживал возле одного из Бтров, я же лежал далеко от оазиса и наблюдал как из леса при помощи урала выдернули камаз, за рулём которого сидел один из десантников в костюме кобра три.
— Надо же не всё пропили. Остался я без оружия.
Вскоре КамАЗ завели и вся группа уехала. Ребята из группы тех поддержки остались на полчаса и потом прыгнули в свой уазик и помчались догонять своих. Поставили камеры слежения. Но как они нашли? Не так вопрос надо ставить почему они раньше не нашли или почему нашли только сейчас? Я обошёл оазис так чтобы датчики движения не включили камеры. К станции я вышел ближе к ужину и остановился, столько машин в одном месте я даже в городе не видел никогда. Я разглядел даже паркетник мэра. И армейцы и таможня и полиция и телевидение еще три вертолёта это всё что на сегодняшний момент летало. Однако один вертолёт показался мне очень подозрительным. Он был, практически не отличим от остальных, он редко вылетал, но многие его видели, маршруты его полётов проследить было невозможно. Это был институтский вертолёт.
Даша Лиса
Она ходила как беременный носорог, который ходит на цыпочках, чтобы не привлекать к себе внимания других хищников, но при этом топает, так что любой лизун или лев обойдут стороной. Даша Лиса показывала, что не хочет, чтобы ей кто-нибудь повстречался. Она окончила школу раньше меня, умудрилась женить на себе Пашу Бибику и родить ему двух пацанов, а теперь занималась ландшафтным дизайном для гостиниц и тур городков.
— Привет Лиса.
— Тебя все ищут, Паша послал тебе оружия из своих запасов.
— Спасибо, а то я гадаю, откуда у тебя ВСК ты же никогда со стволами не ходила.
— Будешь тут с вами, видишь, сколько на меня Паша навесил, иначе не отпускал.
Даша расстегнула кевларовую жилетку, на поясе висел несуразный кольт, а под мышкой в кобуре висел Стечкин.
— Даша на хрена тебе кольт?
— Орехи колоть, дура была молодая вот и записала на себя.
— Ладно, как там твой начальник?
Начальником у неё был архитектор города Стариков Игорь Васильевич и брат нашего майора.
— Игорь Васильевич привет тебе передаёт, а его брат прорвался через южный портал, так что таможню ждут перемены. Во всяком случае, все в городе только об этом и говорят. Ладно, Ваня оставь наш знак, если что-то надо будет, я здесь завтра буду.
Даша развернулась и пошла в сторону от оазиса, за спиной у неё висели меч и секира.
— Даша, Паше привет и большое спасибо.
Я хотел попросить у неё телефон, но я прекрасно понимал, что подставлю её. Просто сидел на корточках недалеко от оазиса и наблюдал как она, плавно перетекая, шла по песку.
Как только она ушла откуда-то сбоку выскочил уазик. Устроить бойню, мечта идиота стреляться с военными очень не хотелось всех вояк после их объединения в одном гарнизоне стало около полутора тысяч. Какой приказ они получили стрелять или не стрелять проверять это я не собирался. Я зарылся в песок, наблюдая кто и куда. В уазике шестеро бойцов, принадлежность к части я не смог определить. Да и не имело это теперь смысла, теперь меня будут брать все, даже таможня, как дезертира.
— Эй, костолом вылазь. У нас приказ доставить тебя в город, мы стрелять не будем, поехали по-хорошему ну, сколько ты сможешь бегать?
Я улыбнулся и начал двигаться поближе к оазису. В оазисе меня не достанут, ни один в здравом уме не полезет днём в оазис, я не в счёт. Два серафима на краю оазиса ждали меня.
— Иван Васильевич, пожалей своих родных, подумай о них.
Как ты ему скажешь, что только о них и думаю.
Прототип
Пустыня как Бродвей гоняются на перегонки патрульные машины, ни одного патруля таможни, что это значит? Отсутствие связи доводило до бешенства, как не хватало обыкновенного приёмника, чего я не догадался заказать Даше приёмник.
На меня выходили одни девчонки, Пришла Катя Бешенный Кот предложила помощь в проникновении в город, принесла патронов.
Папа всё равно найдёт способ дать знать, что делать.
Пока я бегал по пустыне, что-то происходило в городе. Однажды пришла Даша принесла записку.
— Директор института Блинов вчера пришёл к нам в гости и просил передать тебе записку. Он хочет с тобой переговорить, я записку не читала, но на словах если ты согласен он возле станции завтра назначает тебе встречу. Все патрули будут убраны от станции.
Я развернул записку.
"Здравствуйте, свободный Следопыт, рано или поздно вашей свободе придёт конец. Хотелось с вами обсудить судьбу лопотуна, которого вы передали с Денеба, а также судьбу вас и ваших родственников"
— Почему это он решил, что я куплюсь на это?
Даша, которая внимательно слушала, когда я читал записку, пожала плечами.
— Не знаю Ваня, что там с лопотуном, но на родню я бы купилась.
Я внимательно посмотрел на неё.
— Да.
— Что да? Ты согласен?
— Да. Передай ему, я буду ждать его за ближайшим к станции северным оазисом
До самой станции мне никто не попался, где-то далеко жужжали уазики, было такое впечатление, что они там застряли. Уазик засадить в пустыне это надо постараться. Кругом сплошной камень песок покрывает его сантиметров на пять десять, даже барханов как таковых нету, а в оазисе вообще не реально застрять. Я стоял возле станции после того как обошёл её кругом. Никого. До меня дошло, что папы в этом мире нет, как нет Сени, Ника Саламандры и Васьки. Неужели они воспользовались ближайшим порталом? Я обошёл станцию вдоль и поперёк, сигнализация была в работе. Посторонние на станции успели побывать, но ничего не пропало, кроме того уазика расстрелянного патруля. Казалось, что это всё было в прошлом году, однако прошло всего четыре дня. Я нашёл свою заначку, добавил патронов к винтарю взял два Стечкина и пять обойм к ним, в конце концов, умылся и поел. Ночевать на станции я не стал.