– Почему?
– Мы расстались полгода назад. Поссорились и больше не общались.
– А какова причина ссоры?
– Алексей Васильевич, это слишком интимный момент…
– Извините, Александр Александрович, для меня в этом деле уже нет никаких интимных моментов. Две смерти связаны друг с другом – это так же верно, как то, что я сейчас вижу вас перед собой. Или мы с вами найдем какое-то объяснение, или я буду вынужден взять вас под стражу.
– У вас что, есть какие-то улики против меня?
– Гражданин Шестаков, улик, разумеется, нет. Но это лишь дело времени. В ваших интересах рассказать все, что знаете, чтобы помочь мне, да и себе тоже.
– Да я понятия не имею, что произошло! Мы не встречались с Анжелой с прошлого лета ни разу. Аня, насколько я знаю, тоже прервала с нею все контакты. Откуда я знаю, почему эта галиматья оказалась у них?
– Так почему же вы все-таки расстались?
Шестаков попытался как-то рассказать об истории в Египте, но вышло путано и не очень понятно. Следователь с интересом слушал, делая какие-то пометки у себя в блокноте. Затем, поняв, что добиться большего не удастся, прервал бессвязный рассказ.
– В общем, так, Александр Александрович. Я вынужден взять с вас подписку о невыезде. Очень попрошу сегодня вечером подумать, повспоминать. А завтра в то же время жду к себе с результатами воспоминаний. Что могло связывать девушек друг с другом после ссоры? Возьмите с собой распечатку текста, изучите внимательно, авось, что-то и надумаете по этому поводу.
Шестаков ехал в офис в подавленном настроении. Смерть Анжелы его, как ни странно, очень сильно задела и расстроила, несмотря на негативное отношение к бывшей подруге. Ему, как и Самойлову, было очевидно, что связь между самоубийствами все-таки есть. Иррациональная связь, не поддающаяся никакому анализу. А тут еще эта распечатка. Ну, откуда она взялась? Что она вообще значит? Сколько он ни вглядывался в текст, никаких предположений не появлялось. Бессмысленный набор символов. Впрочем, однажды он видел нечто подобное – на экране своего монитора. Но там, кажется, было существенно больше текста, хотя выглядел он очень похоже.
Зайдя в кабинет, он первым делом позвал к себе системного администратора Володю Зайнчковского. Тот пришел быстро. Шестаков снял копию распечатки и передал лист сисадмину.
– Володя, не в службу, а в дружбу, посмотри вот этот странный текст. Ты мог бы мне сказать, здесь вообще есть какой-то смысл, или это просто абракадабра?
– А откуда он взялся, Сан Саныч?
– Это не важно. Но очень нужно понять, что это такое?
– Хорошо, Сан Саныч, я посмотрю его пристально.
– Спасибо, Володя. Постарайся побыстрее, ладно?
Сисадмин ушел размышлять. Позвонил он через час и попросился зайти.
– Сан Саныч, это программа. – С порога заявил Зайнчковский. – Только очень странная программа. Я бы сказал, что она попросту гениальна.
– А что за программа? – Удивился Шестаков.
– На обычных компьютерах она не сработает, поскольку написана для операционной системы Unix. Это по сути командный файл, который перепрограммирует процессор, добавляя к его стандартному набору команд еще несколько. Увы, назначение этих команд мне совершенно непонятно. Но, все равно прога гениальная. Смотрите, здесь всего три тысячи символов, но плотность кода уникальная, абсолютно ничего лишнего. Я таких программистов просто не знаю. Их в природе не существует…
– Что это значит, Володя? Не понимаю.
– Сан Саныч, я не смогу это объяснить. Вы не программист и не поймете 99% из того, что я могу сказать по этому поводу. Просто примите как факт – это нечеловеческая гениальность. Если бы такой программист был у Билла Гейтса, винда бы не падала в принципе никогда.
– Кхм… – Озадаченно хмыкнул Шестаков. – А все-таки, где могла появиться эта программа? Ведь она есть, а значит, ее кто-то написал.
– Сан Саныч, извините, я без вашего ведома закинул этот код на форум Unix-девелопперов. Там сейчас такое творится…
– Что творится?
– Ну, на ушах все стоят. Пытаются просчитать, где могли сочинить такую гениальную вещь и для чего она вообще сделана. К сожалению, пока никто ничего толкового предположить не смог. Коллеги в шоке от кода.
– Ясно, что ничего не ясно. Ладно, держи в курсе, вдруг там кто-то сможет догадаться. Мне позарез нужен автор, Володя. Только я тебя очень прошу – никому не распространяться, откуда у тебя взялся этот текст.