Вскоре стало понятно, почему мусульмане бегут навстречу — сзади на них напирали люди Танкреда. Отряды Танкреда Тарентского и герцога Роберта проломили стену на западе, возле башни Голиафа, и тоже ринулись в город, круша все на своем пути. Танкред и Гастон Беарнский наметили своей целью мечеть Омара, справедливо полагая, что главные сокровища Иерусалима должны находиться там.
В мусульманском квартале — от Храмовой горы до Дамасских ворот, многие дома пылали. Гуго де Пейен внес и свою лепту.
— Факел, Роже!
Роже выхватил горящую жердь и, подскакав, вручил её господину. Гуго повернул Мистраля к одному из домов и поднес факел к соломенной крыше. Язычки огня скользнули по сухой соломе вверх, потрескивая и разгораясь. Потянуло сизым дымком. Убедившись, что крыша взялась, Гуго швырнул горящую жердь в зарешеченное окно дома. Внутри раздался женский визг. К окну метнулась старуха в намотанном на голову черно-красном платке и большим пористым носом. Она схватилась за решетку сухой рукой и стала что-то злобно кричать, показывая на Гуго пальцем. Слов Гуго понять не мог и не желал, но догадывался, что на него шлют проклятия.
Двигаться вперед становилось сложнее. Со стороны Скорняжной улицы, выкрикивая то ругань, то слова псалмов и молитв, двигалась встречная толпа крестоносцев. Гуго свернул направо. Настигая бегущих горожан, он яростно рубил мечом, словно в каком-то пьяном исступлении. Впереди вновь показалась стена и массивные ворота — это была северная часть укрепления, совсем недавно охранявшаяся лучше всех — по башням легко узнавались Дамасские ворота.
На удивление, сейчас здесь было спокойно — основные бои по-прежнему шли на востоке у Храмовой горы и на юго-западе у башни Давида.
Пора было подумать и о самом себе. На глаза благородному рыцарю бросился просторный дом с высоким кипарисом у входа. Над дверями был выбит крест, что Гуго посчитал знаком.
— Эй, господа, прикройте меня! Этот крест — он дарован нам Богом!
На дом, как оказалось, уже претендовала пара простолюдинов, но двери еще не были вскрыты. Простолюдины дрались и с руганью отталкивали друг друга.
Гуго пришпорил Мистраля, и тот с места пошел в намет, прямо на дверь дома. Увидев раздутые ноздри жеребца совсем рядом, простолюдины бросились в сторону.
— Собака! — уворачиваясь, выругался один из них, показав гнилые зубы.
В другой раз за подобное оскорбление, нанесенное холопом рыцарю, Гуго бы нещадно расправился с обидчиком, но сейчас не хотелось терять силы и время. Тем более что де Пейен был уверен в своей правоте — выгравированный над входом крест он принял за перст Божий.
Небольшая арочная дверь, укрепленная полосками железа, была хорошо заперта изнутри. Кто-то прятался в доме.
— Эктор, подай секиру!
После нескольких ударов дверь поддалась.
— Роже, за мной! Эктор, придержи лошадь.
Гуго ворвался в дом, держа меч наготове. Он оказался под крышей в первый раз с того момента, когда вел монашка к баронам на горе Сион. Было хорошо и прохладно. Не чувствовалось запаха затхлости и плесени, присущего домам Европы. Наоборот, веяло чем-то сухим, легким и очень приятным — возможно пряностью, благовонием или какой-нибудь сушеной травой — восточный быт был нов и неясен. Рыцарь оказался в просторной комнате с двумя окнами со ставнями и металлическими решетками, выходящими на улицу. Убранство было простым. Единственным украшением была фреска в неярких тонах прямо напротив двери. Шерстяной ковер на стене. Полка с медной и серебряной посудой. Большой окованный железом сундук, накрытый белой серпянкой, рядом длинный дубовый стол и вдоль него кровати. Похоже, хозяева, как в старину, предпочитали вкушать пищу лежа. В углу слева — маленькая дверь, ведущая, наверное, в кладовку.
— Там могут быть сарацины! — Роже ногой вышиб дверцу и скрылся внутри. — Здесь есть подвал. Я осмотрю!
Грохнула крышка люка.
Справа от фрески была вторая дверь — Гуго устремился к ней и с размаху врезался плечом. Глаза резануло светом — незапертая дверь вела во внутренний дворик. Гуго огляделся, как рассматривают дети внезапный подарок. Невысокая смоковница — под ней несколько упавших плодов, пара оливковых деревьев. Огромные глиняные сосуды — для масла или зерна, еще один — для сбора воды с крыши, вокруг — небольшие пристройки. Легкая лестница сбоку вела на террасу второго этажа, где, вероятно, было еще несколько комнат. Со стены и крыши террасы свешивались виноградные лозы с завязями недозрелых гроздей, а по краю плоской крыши разгуливали небольшие сизые горлинки, кружась и воркуя.