Сталинские процессы над «врагами народа» уже в 30-е годы XX века наглядно показали, что применение даже не самых жестоких средств воздействия, например лишение сна, заставляет человека оговаривать себя, своих друзей и близких. Костоломы Филиппа Красивого отличались такой же жестокостью, как и следователи НКВД или гестапо, а его ближайшие приспешники, Гильом Ногаре и Гильом де Плезан во лжи и клевете не уступали Геббельсу. Намеренное преувеличение или искажение реальных событий способно заставить допрашиваемого — особенно такого, который неспособен увидеть разницу между безобидным проступком и преступлением (из-за отсутствия необходимых знаний и опыта), — изменить оценку событий. Так, почитание образов Христа или Иоанна Крестителя можно намеренно ассоциировать с идолопоклонством; веревку, обернутую вокруг пояса — традиционный обычай среди тамплиеров и привычный паломнический талисман, — объявить дьявольским орудием; а невинный поцелуй, который в человеческой жизни — как светской, так и духовной — просто завершает ряд привычных ритуалов общения, вдруг однозначно связать с гомосексуальными отношениями.
Кстати, остановимся на проблеме гомосексуальных наклонностей тамплиеров. Насколько она в действительности была актуальна? Для сравнения отметим, что в последние годы общественное мнение в отношении гомосексуализма в Европе и Америке изменилось — от категорического отрицания до устойчивой толерантности. На этом фоне утверждение, будто среди тамплиеров не было геев, теперь представляется даже некоторой «гомофобией». Так, французский историк Жан Фавьер оправдывает подобные отношения между братьями «отсутствием женщин и влиянием Востока». С ним соглашается и его американский коллега Джозеф Стрейер, считающий, что гомосексуализм неизбежно сопутствует любой чисто мужской организации, и приводит в качестве примера британские закрытые частные привилегированные средние учебные заведения для мальчиков.
Но можно ли подходить с современной меркой к оценке этого греха среди братьев-рыцарей? Разумеется, наивно думать, будто средневековое общество не имело представления об этом явлении: гомосексуализм был весьма распространен среди дворянской знати. Наверное, о Ричарде Львиное Сердце — в силу его «зараженности» на женский пол — такое вряд ли скажешь, а вот беспорядочный образ жизни и неразборчивость Фридриха II подтверждаются многочисленными связями не только с девочками, но и с мальчиками. Его сенешаля в Святой земле Ричарда Филангьери тоже обвиняли в любовной связи с бальи Акры Филиппом Могастелем — правда, стоит заметить, что сведения эти распространяли его недоброжелатели из семьи д’Ибелен.
То, что грех содомии среди братьев-тамплиеров действительно имел место, подтверждается упоминанием в Своде орденских правил о конкретном таком случае в параграфе «Подробности наказаний». Но надо подчеркнуть, что «само по себе действие было настолько оскорбительным», что магистр и старшие рыцари Дома постановили не выносить этот проступок на капитул. О том, с каким неприятием относились к подобным прегрешениям сами братья, говорит и такой факт: под пыткой тамплиеры, и среди них Жак де Моле, сознались во всех предъявленных им — куда более тяжких — обвинениях, кроме содомии. Поэтому, если оставить в стороне присущие нам, людям XXI века, предубеждения, можно смело сказать, что содомию тамплиеры осуждали. И конечно, следует рассматривать все обвинения в ереси, идолопоклонстве и святотатстве как недоказанные. Как недавно написал Малкольм Барбер в работе «Повторный суд над тамплиерами» («The Trial of the Templars Revisited»), «в целом все современные историки сходятся во мнении, что тамплиеры невиновны в тех преступлениях, за которые пострадали».
И все-таки как можно сформулировать приговор истории рыцарям ордена Храма? Питер Партнер в своих «Убитых волшебниках» так страстно и умело защищает репутацию храмовников, пострадавших из-за подлинно сатанинских замыслов Филиппа Красивого и Климента V, а также «мистификаторов и путаников» из масонских рядов, что в результате мы по-прежнему имеем довольно неясную картину. А между тем самой верной характеристикой средневековых тамплиеров, по его же словам, можно назвать их заурядность: «Они являлись обычными людьми и не обладали какими-то сверхъестественными способностями». Падение же ордена произошло именно в результате «их посредственности и даже пассивности… когда большинство, включая их руководителей, в самый ответственный момент судебного расследования просто не знали, что сказать».