Поза статуи была задумана Тамралиптой уже давно. Однажды он увидел Тиллоттаму коленопреклоненной на прибрежном песке — девушка искала красивые раковинки. Одно колено стояло на земле, другая нога опиралась на пальцы. Тиллоттама придерживала развевающиеся на ветру волосы заброшенной за затылок левой рукой, а правая, прямая, с расставленными пальцами была погружена в песок. Художник окликнул ее — девушка повернула к нему задумчивое лицо с широко раскрытыми огромными глазами, сосредоточенная в каких-то своих мыслях. Через мгновение лицо Тиллоттамы осветилось ее особенной, несказанно милой и приветливой улыбкой. Она поднялась на кончики пальцев, упруго распрямив стройное тело. В этот момент художник и увидел свою Парамрати-Тиллоттаму, чуть изогнувшуюся с откинутыми назад плечами и продолжавшую удерживать волосы у затылка. Правая рука, по-прежнему вытянутая, отклонилась в сторону в каком-то отстраняющем жесте, плотно сомкнутые ноги напряглись и выпрямились. Момент порывистого и легкого изгиба тела, как бы взметнувшегося вверх, совпал с мгновенным пробуждением задумчивого, почти печального лица, озаренного приветом и радостью. Единственную секунду перехода от одного к другому в теле и в душе сумел уловить и запомнить художник — лучшей позы для статуи нельзя было найти и за тысячу лет!
Эта внешняя форма чудесно совпала с главной, внутренней идеей Тамралипты — создать образ проснувшейся души, потянувшейся к звездам в слитном единении всех чувств юного тела. Благодаря ниспосланной богами находке Тамралипте очень скоро удалось выполнить черновой эскиз статуи.
Но между удачей общего плана скульптуры и ее окончательным завершением лежала огромная пропасть. Тысячи мелких, но важных деталей, вопросов, недоумений и загадок стали на пути художника. И не только художника, но и его модели — любимой. Вместе с ним она решала загадки, преодолевала затруднения иногда такими путями интуиции тела и чувства, которые были недоступны Тамралипте. Поняв, что он хочет выразить в той или иной линии ее тела, Тиллоттама долгие часы танцевала или застывала в неподвижности, переходя из одного совпадения ритма и чувства к другому, пока не находилось наиболее соответствующее, верное. Никогда еще художник не имел дела с подобной моделью, и эта сверхъестественная чуткость тела и души Тиллоттамы, ее удивительное понимание того, что он не мог выразить словами, были залогом успеха.
Тамралипту окрыляла помощь Тиллоттамы, он чувствовал небывалую силу воображения и зоркость ума. В тысячный раз он благословлял судьбу, пославшую ему девушку, в которой так изумительно сочеталось физическое выражение его идеи красоты, чудесная близость к его собственной душе и чистая, сильная любовь к нему, обыкновенному человеку, каких тысячи в Индии, безбрежном океане человеческих душ.
Тиллоттама увлекалась созданием статуи, как и он сам. Много раз она засыпала тут же, в мастерской, после многочасовой работы. Не раз, когда художник, огорченный очередной неудачей, рано бросал работу, Тиллоттама будила его, внезапно поняв сущность затруднения. Или же Тамралипта врывался к девушке, свернувшейся в клубочек в своей постели в детски мирном сне, с ладонью под щекой, будил ее, торопя, пока не исчезла едва наметившаяся, ухваченная за какой-то краешек загадка. Тогда они работали всю ночь напролет, торопясь запечатлеть в форме только что родившееся понимание. Тамралипта создавал и дополнял то, что привиделось ему в образе Парамрати, но еще не проявилось в теле Тиллоттамы, хотя и вычеканенном, доведенном до совершенства страстью и танцами.
И девушка с растущим радостным пониманием смотрела на все более оформляющуюся статую.
Это была она и не она — Тамралипта вещим чутьем соединил в ее теле светлое совершенство одухотворенной плоти с сильными и резкими линиями красивого животного, подчеркнул первые, смягчил вторые. Он понял и то, что еще должно измениться в ее теле, когда… когда она будет совсем его, когда пройдет сквозь пламень страсти влюбленного в красоту Тамралипты. Нет! Нельзя думать об этом, нельзя так много требовать от судьбы… все может случиться! Тамралипта измучен, исхудал, почти не ест, не спит, весь горит опасным пламенем вдохновенного творчества, которое иногда переходит в экстаз, подобный тому, какого достигают садху…
В тревоге за Тамралипту девушка забыла про свою собственную усталость. Она пыталась убедить художника передохнуть, остановить работу на несколько дней, но вызывала лишь взрыв раздражения и несколько новых ночей работы! И статуя была закончена — еще в сырой красной глине. Тиллоттама чувствовала, что художник отдал все, что мог взять от своей души, своей любви, своего вещего сердца и искусных рук. Но странно — девушка не испытывала безумного восторга. Столько дней она мечтала, как когда-то встанет перед законченным образом Парамрати, и это время пришло!