Не составила мое первое впечатление и картина современного аэродрома, разместившегося посреди пальмового леса, в стороне от города, куда я прилетел с относительно небольшим опозданием в прокуренном самолете «ДЦ-7» из Аккры. Меня не удивила и внимательная проверка паспорта, на котором не было даже признаков визы дагомейских властей. Аэродром был похож на вокзал в небольшом городке, от перрона которого отходит по крайней мере несколько экспрессов в день. Современное, красивое здание с традиционным окошечком паспортного контроля, с отелем для транзитников и баром. И все это для пассажиров всего лишь нескольких самолетов, которые пролетают тут за неделю! Не показалось мне странным и то, что шофер такси не захотел получить плату в иностранной валюте и вообще посчитал пятьсот колониальных франков недостаточным вознаграждением за проезд от аэродрома до отеля. Наверное, он уже возил иностранцев, которые хотели расплатиться с ним фунтами, и ничего хорошего для него из этого не вышло. А может быть, ему нужны были деньги для ремонта маленького «рено», у которого впереди на крыше возвышалась горделивая надпись: «Маркиза». Эта машина мало чем отличалась от пресловутой «мамми-лорри».
Не поразило и очень красивое здание банка, объехав которое прекрасная «Маркиза» наконец доставила меня в отель.
Когда после ужина я развернул план города для того, чтобы подробно с ним ознакомиться, неожиданно раздался крик и выстрел… Ситуация становилась интересной. Кажется, начиналось мое первое приключение в Котону.
Я поднял голову и прислушался: через минуту услышал удивительную музыку, потом конский топот… Это меня потрясло… Кони на берегу Гвинейского залива? Было бы не удивительно встретить их в саваннах, но ведь они отсюда далеко на севере. Топот копыт все приближался, и ему вторило какое-то пение. Потом раздалось еще несколько выстрелов подряд, где-то совсем недалеко от окна моей комнаты, и затем страшный рев. Я вскочил и подошел к окну. Все вдруг затихло… Неожиданно тишину нарушил какой-то треск и сразу же за ним — свист. Подняв на окне повыше шторы, я высунулся наружу. За стеной, в саду, в пятнадцати метрах от меня, оказался кинотеатр, вместивший несколько сотен зрителей.
Это они бурно протестовали, когда фильм неожиданно прервался; через несколько минут повреждение было исправлено, снова раздались выстрелы, послышалась музыка.
Я спрятал план города в чемодан и спустился вниз в холл с надеждой найти где-нибудь два франка на билет в кино. Дело в том, что банки в этот день были закрыты, а от тех денег, которые мне поменяли, не осталось ни франка и даже в отеле я жил уже в кредит. Француженка, дежурившая в холле, с улыбкой разменяла мне фунты на местные франки, и через пять минут я стал обладателем измятого билета в кино.
Журнала не было, шли сразу два фильма подряд, один из которых, «Зорро-мститель» («Знак Зорро»), я прекрасно помнил еще по школьным годам. В другом фильме действовали небритые и грязные негодяи, дешевые герои, отважные и благородные, прекрасно умеющие драться, особенно бить в челюсть. Вначале перевес был на стороне негодяев, и они убивали одну невинную жертву за другой. Когда убили третью, зрители начали орать от негодования, когда же и четвертая жертва подверглась той же участи, то в полотно экрана полетели шкурки от бананов. После пятого убийства, когда ажиотаж разбушевавшихся зрителей достиг предела, какой-то мужчина небольшого роста и невзрачного вида в помятом костюме встал и громогласно заявил: «Этого хватит!». Удивленные зрители на минуту смолкли, а потом наградили его громовыми аплодисментами. Никто не смотрел на экран. А именно с этой минуты действие картины изменилось, верх начали одерживать положительные герои, наконец негодяев поймали, добро восторжествовало, внимание вновь было обращено к фильму. Финал зрители отметили дружными аплодисментами. Зажегся свет. Между железными садовыми скамейками, установленными посреди зала, нельзя было протолкнуться, там сгрудились зрители, окружившие того самого «остроумного» мужчину, который столь громогласно выражал свое возмущение. Все старались выразить ему солидарность и пожать руку.
Вместе с потоком зрителей я вышел из кино. Перед входом толпились, держа лампочки в руках, продавцы орехов, фруктов, сардин и спичек. Короче говоря, это был небольшой базар. Пока я ходил от лампочки к лампочке и расспрашивал, как идет торговля, фильм о Зорро уже начался. В темноте добрался до своего места, но оно уже было занято. Что ни говори, а мальчишкам африканского города Котону подвиги Зорро доставляют такое же удовольствие, как и мне много лет назад. Забор летнего кинотеатра невысок, а бдительность контролеров к началу второго сеанса ослабла, поэтому во всем саду не было ни единого свободного места. Я вернулся в отель и быстро уснул сном праведника. Таково было мое первое знакомство с Котону.
«Котону не покажется туристам современным городом, таким, например, как Абиджан, скорее он имеет характер небольшого курортного городка, который гармонически и постепенно вырос из рыбачьей деревни, возникшей на этом месте сто лет назад». Так утверждает путеводитель, изданный официальным издательством Дагомейского туристического агентства. Когда я впервые прочитал эти строки, то начал сожалеть о своем приезде сюда. Я не люблю курортных городов, в которых на центральной аллее или площади дамы демонстрируют свои туалеты, а в ваннах избавляются от недугов. Когда я уезжал из Котону и вновь заглянул в путеводитель, то не мог не улыбнуться. Убежден, что все это было написано каким-то европейцем. Курортный гороцок в Котону напоминают только те улицы, которые расположены в так называемом районе резиденций, в западной части города вдоль Атлантического побережья. Прекрасная асфальтированная дорога тут окаймлена красивыми белыми и цветными бунгало, которые выглядывают из зеленых островков кокосовых пальм. Эти растения не только декоративное украшение, они дают тень, а некоторые остались, очевидно потому, что росли здесь задолго до появления вилл. Сады около вилл так же прелестны, как и в Европе: тут можно поиграть в гольф или в теннис на специально для этого оборудованных площадках, отдохнуть в шезлонге на веранде, спокойно наслаждаясь видом океанских волн. По белым их верхушкам скользят пироги рыбаков. Интересно наблюдать, как лодочки готовятся проскочить белую полосу прибоя, как гребцы стараются развернуться носом к нему и затем несколькими быстрыми движениями весел прорываются за эту полосу на простор Атлантики.
Когда я был в Котону, в этом районе строили здание отеля, судя по всему еще более современное, чем колониальный «Отель де ля Пляж». А около него уже возвышалось стилизованное железобетонное здание недавно законченного посольства Франции. И тут же недалеко сооружался новый красивый дворец президента. Теперь, наверное, он уже готов. Оставим, однако, в стороне этот район, не будем уделять внимания и новой больнице, архитектура которой всех приводит в восторг, да и сама больница имеет, конечно, гораздо большее значение, чем все эти роскошные белые виллы!
Лучше отправимся с вами на восток, в подлинный Котону, город, правда, небольшой, но зато резиденция главы государства. Как я уже писал, он не имеет ничего общего с курортным городом. Квартал, затерявшийся между районом вилл и африканским районом, — это дом для тех, кто трудится. Здесь торгуют, ткут, чинят и монтируют. Людей тут ценят не за происхождение и не за богатство, а за умение. Весь этот квартал отделен от города железной дорогой и вокзалом, который, собственно, и делит Котону на две неравные части. Около городской ратуши расположилась почта, затем магазины, гаражи и мастерские. На авеню Дю Гувернер женераль Клозель (теперь ее, вероятно, уже переименовали) и прилегающей к ней улицах можно достать все, что необходимо. В больших гаражах вам всегда исправят машину, мотоцикл или велосипед.
Велосипедов в Дагомее очень много, намного больше, чем в соседних странах, а о Котону можно говорить как о городе мотоциклистов. Иногда к велосипеду пристраивают моторчик, и тогда его хозяин получает возможность преодолевать большие расстояния. Очевидно, мотор подчеркивает здесь достоинство человека, так же как, например, тут особо чтут сестер монашеского ордена, черные лица которых резко контрастируют на фоне белоснежных стен монастыря. С ними я, к счастью, не познакомился.