Христианская и мусульманская религии распространили свое влияние на многие части света. Обе они считают свое учение единственно правильным и доказывают это как мирным, так и насильственным путем. Ислам в первый период своего проникновения в Африку охватил огромные территории: большую часть саванн и тропические джунгли, но далее, до берегов Гвинейского залива, ему дойти не удалось. Даже после религиозной войны фульбе не сумели донести туда слово Аллаха. Там, где ислам встречал сопротивление местных властителей, где брат, принимая новую религию, отрекался от брата, где большие и могучие государства распадались и только тогда забывали свою веру, — там проникновение ислама останавливал враг намного более коварный и более опасный — сонная болезнь. Туда, где свирепствовала муха цеце, не могли пройти стада и кони фульбе. А следовательно, и ислам.
Христианская религия оказалась в еще более трудном положении и была тесно связана с работорговлей, с ней в определенной степени отождествлялось и колониальное порабощение. Кроме того, христианство было верой более далекой от Африки и более чуждой по своему отношению к анимизму, чем ислам. По своему мировоззрению оно в корне противоречило понятиям африканцев о семье, об отношении к женщине, к детям, к родству. Эта религия была им чуждой прежде всего своими религиозными представлениями, различными ограничениями, «возвышенным» пониманием души. Правда, со временем, где официально, а где чисто практически отклонившись от своих догм, христианство сумело завоевать доверие части африканцев.
Однажды вечером я сидел на веранде отеля. Вдруг откуда-то послышался щелкающий звук, напоминающий постукивание кастаньет. Через минуту к нему присоединился барабан — и зазвучала мелодия. Мне показалось сначала, что рядом, в ресторане или в баре, играет оркестр. Но вот раздалась песня. С удивлением я услышал слова «Бог — мой пастырь…». Ритм все убыстрялся. Я вышел на улицу. Звуки песни неслись из белого круглого здания, которое можно было бы принять за какое-то учреждение, ресторан или в крайнем случае элеватор. Даже самый ярый атеист никогда не посчитал бы это сооружение за церковь. Я вошел и укрылся в темноте, чтобы никто меня не заметил. Церковь была очень проста: обыкновенные скамьи, стулья по стенам, маленькое возвышение, где стоял священник. За его спиной на небольшом органе играла женщина. Около двери мужчина раздавал всем входящим какие-то погремушки, с помощью которых молящиеся отбивали такт в ритм песни. Вперед прошла молодая африканка с ребенком на спине. Она тоже получила погремушку и, уже проходя по церкви в поисках свободного места, начала напевать все ту же мелодию: «Бог — мой пастырь, бог — мой пастырь…».
Маленькому верующему, пристроившемуся за спиной матери, это, конечно, страшно нравилось. Тут мужчина, стоявший у входа, заметил меня и предложил пройти в церковь:
— Входите, входите, господин, это неважно, что вы придерживаетесь другой веры. Разрешите представиться: Кваме Дадсон, вот моя визитная карточка.
Визитная карточка гордо гласила:
М-р Кваме Исаак Дадсон
Такси драйвер. К0 Ивэнджелик Мишн Адабрака
Я был посрамлен. Во-первых, можно было предположить, что меня привело сюда нездоровое любопытство, а во-вторых, у меня не было визитной карточки. Однако я прошел внутрь и прослушал все богослужение.
Проповеди шли на четырех африканских (фала, га, эве и тви) и английском языках. Все это сопровождалось необыкновенно оригинальной музыкой в ритмах румбы, самбо и других, мне незнакомых. Когда пастор рассказывал об аде, я смотрел на женщину с ребенком. Она слушала его с расширенными от ужаса глазами, в то время как маленький человечек спокойно спал у нее за спиной.
Давайте теперь вернемся к началу главы и вспомним изречение: «Я мыслю, значит существую», которое дало ей название.
Обе религии были в конце концов приняты в Африке и оказали влияние на мировоззрение и чувства ее народа, хотя восприняли их африканцы по-своему — многое было переосмыслено и изменено. Поэтому в Африке ходят сейчас в мечети и посещают церкви. Но при этом никто не забыл веры своих отцов. Около креста нередко можно увидеть фетиши предков; наряду с освещением парохода, автомобиля или плотины совершаются жертвоприношения и другие обряды.
Сто лет назад Африка принадлежала французам, англичанам, немцам, мировоззрение которых не могло не оказать влияния на континент и которые в своей совокупности создали нечто общее. Они привнесли с собой оценку мира и его ценностей в той мере, в какой это было принято в XIX — начале XX века. Они привнесли бурные темпы вечно спешащей Европы с ее техникой, с ее высоким экономическим и промышленным потенциалом. И в то же время привнесли амбицию богатства и скорбь бедности. Все это было необычно для Африки. И законы, по которым мужчина мог иметь только одну жену и одну семью, и порядок, когда отец и мать точно знают число своих сыновей и дочерей и, учитывая материальные возможности семьи, даже прикидывают, сколько детей смогут иметь, и значение денег в жизни общества, и понятие собственности.
Нельзя, однако, сказать, что европейцы оказали только отрицательное влияние на Африку, хотя об этом сейчас предпочитают не говорить. Ведь Европа имела богатое классическое наследие, знакомиться с которым африканцы начали как в школах, так и на театральных подмостках, где они впервые познакомились с Шекспиром на своем родном языке. Присущие французам восторженность и вдохновение восприняла, например, современная поэзия революционных поэтов Африки. Французская традиционная революционность проявляется и сейчас в политике бывших французских колоний[21], а отвращение французов к расизму африканцы восприняли скорее, чем что-либо другое[22].
В Африке можно наблюдать и влияние английского консервативного мышления. Так, в бывших английских колониях до сих пор сохранилось левостороннее движение. Большое воздействие оказал консерватизм и на африканскую интеллигенцию.
Наступили 60-е годы XX века. Западная Африка в основном освободилась от колониальной зависимости. Один мой африканский приятель когда-то в шутку заметил, что Африка всему научилась у колонизаторов и даже тому, как от них избавиться. У французов с помощью революционных референдумов (Гвинея, 1958 год), у англичан — путем демократических выборов, в ходе которых победили кандидаты, стремящиеся к независимости, и потерпели поражение противники. Характерно, что этому не мешало даже то обстоятельство, что некоторые кандидаты находились в тюрьме. Англичане здесь вынуждены были считаться со сложившейся ситуацией, когда кандидат в депутаты прямо из тюрьмы направлялся в здание министерства. Подобные истории, ставшие легендарными, известны не только в Западной Африке. Португальцы, захватившие власть в Африке насилием, в ответ получили то же самое. Каждому по заслугам!
Мир был вынужден заново перетасовать свои политические карты. В новые столицы отправились европейские послы и дипломаты, пришлось говорить об экономическом и политическом соперничестве.
Иногда дипломатам приходится ломать головы над тем, что думает современная Африка. Лозунг «Африка пробуждается!» ныне уже устарел. Она давно пробудилась, и теперь нам следует проснуться, изменить свое отношение, по-новому смотреть на этот огромный континент.
О мыслях и мировоззрениях людей, которые действительно существуют, потому что думают, лучше всего можно сказать словами современного африканского поэта:
21
Автор совершенно напрасно связывает с «традиционной революционностью» французов проявление напряженной политической борьбы в освобождающихся странах Африки. Она является следствием классовых противоречий.
22
Испытывая «отвращение к расизму», французские колониалисты проводили политику жестокой расовой дискриминации.