Между тем отряд покинул территорию штаба и теперь направлялся в Крэйл.
Глава шестая
Два года назад, Гамильдтон, Рудники Северного леса.
Влад стоял посреди огромного открытого рудника где-то в глубине леса. Карьер неправильной овальной формы напоминал кратер от взрыва. Влад точно находился здесь впервые, но откуда-то знал, что на этих рудниках более восьмисот лет назад добывались тонны красных и розовых алмазов. Это была одна из золотых жил Гамильдтона. В своё время удалось добыть свыше девятисот миллионов карат необработанной руды. Залежи россыпных алмазов постепенно истончились, и рудник закрыли, когда тянуть из него уже было нечего. Теперь это просто огромный кратер. Но не совсем.
Влад с отвращением осмотрел местами порванную одежду, потяжелевшую после того, как она впитала кровь. Грязь и пот всегда его раздражали. Засохшая кровь осталась и на руках. Об этом придётся позаботиться позднее. Пять минут назад он находился в лесу Мессии, рядом с Виолеттой и Тамарой. Затем интуитивно переместился сюда. Но почему, пока только догадывался.
Немного прошёлся вперёд по вулканической брекчии, смешанной с другими минеральными веществами, такими как слюда, глина, цеолит. При этом ощущал себя непривычно спокойным. Возраст добываемых некогда алмазов достигал к тому моменту свыше одного миллиарда лет. Но для Влада эта цифра казалась ничтожно маленькой. Теперь он чувствовал себя намного сильнее, но не свободным. Его сковывали знания, копившиеся веками. Словно кто-то незримый, его собственные предки, возложили на его плечи непосильную миссию достичь иного, чем есть сейчас. Но юный танар не собирался действовать по чужой указке. И всё же это место почему-то манило его.
В какой-то момент Влад остановился и осторожно коснулся ладонью шершавой фации. Да, похоже, алмазы действительно иссякли, но в руднике скрыто куда более ценное — магия. И очень много. В этих древних накоплениях осадков горных пород сочится магия, как подземный источник. Такого количества могло хватить, чтобы озолотить всю планету. Но Влад не понимал зачем предки доставили его сюда. У него самого так много сил, что вместить ещё попросту не получится. Но им должно быть виднее. Магия взывала к нему из-под своей глубины, напоминала тихий бесконечный шёпот.
Но юноша выпрямился, оставив всё как есть. Не хотел забирать лишнее. Однажды этот источник может кому-нибудь пригодиться. Сам он не страдал какой-то манией величия, чтобы стремиться захватить как можно больше власти. Он и так не знал, как совладать с собственными силами.
Влад вскоре покинул рудник, не воспользовавшись новыми привилегиями. На своих двух отправился в поисках убежища. Не хотел никого видеть, не хотел подвергать никого опасности. Ему было нужно время, чтобы разобраться с тем, что имел. Одному, где-нибудь вдали от посторонних глаз. Решить, что делать дальше, научиться контролировать магию, понять уровень собственных возможностей, попытаться найти внутреннюю гармонию. Но сперва необходимо позаботиться о крове, пропитании и чистой одежде. Что-то подсказывало Владу, что он справится с этим без труда.
Где-то поблизости раздался крик чёрного ворона. Танар не надолго остановился и внимательно рассматривал птицу, словно ожидал получить какой-то знак. Ворон выразительно поглядел на него, громко каркнул и полетел дальше, мелькая между деревьями. Влад пожал плечами и пошёл следом, решив посмотреть, что из этого получится.
Настоящее время, Гамильдтон, загородные дома в Подневолье.
Янтарный утренний свет аккуратно ложился на крыши старых загородных коттеджей. Везде, где даже не бушевала война, сквозили её отпечатки в виде сладострастного страха и отчаяния. Но здесь время будто течёт по-другому. Посёлок дарил странное, немного фальшивое ощущение покоя.
Влад одиноко бродил вдоль ухоженных дорожек. Один частный участок сменялся другим. Похоже, кто-то до сих пор следит за этим местом. Но многие дома выглядят слишком пустыми. В них явно давно не заходили.
Яркие краски неба приводили в состояние меланхолии. В этих волнообразных янтарных оттенках Влад всюду видел глаза Эдриана. А по-дурацки тёплый ветерок напоминал его походку. Очаровательный смех звучал в каждом плескании рыбы в пруду. Везде, куда бы он не посмотрел, его преследовал незримый образ, напоминая о старых ранах.