Рауль ответил не сразу. С отчаянной надеждой он смотрел на Марселлина.
Потом, как бы опомнившись, он объяснил:
– Президент нас прикроет. В каждой тюрьме есть норма на самоубийства, четыре процента. Марселлин войдет в эту долю, вот и все.
– Это преступное безумие! – прокричал я. – Как мог я допустить эту жуткую авантюру? Ты меня обманул, Рауль, ты меня обманул, ты предал нашу дружбу, превратив ее в полоумие. Ты мне отвратителен, и все, что в тебе есть, мне отвратительно. Человек умер из-за твоей бессовестности. Ты обманул меня, и ты обманул его.
Рауль встал, весь воплощение достоинства, и вдруг схватил меня за ворот. Взгляд его пылал. Он зашипел, брызгая слюной мне в лицо.
– Нет, я тебя не обманул. Но цель столь колоссальна, что мы обязательно столкнемся с неудачей, прежде чем все получится. Рим не сразу строился. Мы больше не дети, Мишель. Это не игра. Мы должны заплатить высокую цену. Высокую, иначе слишком просто. А если бы это было просто, то уже кто-то сделал бы все раньше нас. Вот почему победа будет трудна.
Я слабо защищался.
– Если только победа вообще будет. Это мне кажется все более и более невероятным.
Рауль меня отпустил. Он взглянул на Марселлина, чей рот по-прежнему был широко открыт. Смотреть на это невозможно. Рауль вложил между зубами Марселлина винтовой зажим, закрепил и стал его затягивать, чтобы свести челюсти вместе. Закрыв этот обвиняющий рот, он обернулся к остальным.
– Может, вы тоже думаете, как Мишель? Если хотите бросить это дело, время еще есть.
Рауль взглянул в лицо каждому, ожидая реакции. Мы смотрели на тело Марселлина, и оно производило сильное впечатление, потому что из-за вставленного зажима его рот стал сейчас напоминать птичий клюв, затерявшийся между впалыми щеками.
– Все, я отказываюсь! – воскликнул Клемент. – Я верил доктору, да и все были в нем уверены, но он же просто не способен бороться со смертью. Если хотите убить десять тысяч несчастных парней, чтоб только у вас все получилось, то я предпочитаю не быть в их числе. Убеждать меня бесполезно. Обещаю никогда и никому не говорить о вашем «Проекте Парадиз». Мне страшно, очень страшно.
– А ты, Хьюго? – спросил Рауль ровным голосом.
– Я остаюсь! – яростно выкрикнул доброволец.
– Ты хочешь быть нашим следующим танатонавтом?
– Да. Лучше сдохнуть, чем возвращаться в камеру!
Подбородком он показал на труп Марселлина.
– Ему-то, по крайней мере, больше не надо сидеть в своей жалкой клетке.
– Очень хорошо, – сказал Рауль. – А ты, Амандина?
– Я остаюсь, – объявила она, не выказав при этом ни малейшей эмоции.
Я не верил своим ушам.
– Да вы же все спятили, честное слово! Климент прав. Вы рискуете убить десять тысяч людей ради самого незначительного результата. В любом случае на меня больше не рассчитывайте.
Я сорвал с себя белый халат и швырнул его на стеллаж, разбив при этом несколько бутылей. Комнату тут же заполнил запах эфира.
А затем я ушел, сильно хлопнув дверью.
От кого: Бенуа Меркассьер
Кому: Президенту Люсиндеру
Согласно Вашим указаниям, эксперименты начались. Научно-исследовательская группа состоит из профессора-биолога Рауля Разорбака, специалиста в области анабиоза сурков, и доктора Мишеля Пинсона, врача-анестезиолога, которым ассистирует медсестра Амандина Баллю.
Пять заключенных добровольно стали «подопытными кроликами». «Проект Парадиз» в действии.
Меня всего трясло, пока я возвращался домой. Очутившись один, я завыл, как волк на луну, но шок, вызванный смертью Марселлина, все не отпускал. Что делать? Продолжать – плохо. Оставить еще одного будущего танатонавта на верную гибель – опять же плохо. И я выл. Соседи стали половой щеткой колотить в стенку. Результата они добились. Я умолк, но так и не успокоился.
Меня раздирали противоречия. Я не мог согласиться с тем, что больше никогда не увижу Амандину. Но опять класть людей в кому я не испытывал никакого желания. Идеи Рауля меня зачаровывали. Но я отказывался брать на свою совесть новые трупы. Я не хотел больше жить в вечном одиночестве. Сама мысль вернуться к своей постылой работе в больнице мне была противна. По крайней мере, Рауль прав в одном: может быть, этот проект страшен, но какая же это грандиозная авантюра, какое приключение!
Он ненормален и одержим самоубийством своего отца. Но вот Амандина, что могло вынудить и это создание сесть за весла сей галеры? Может, она тоже убеждена, что станет первопроходцем нового мира? У Рауля язык ведь хорошо подвешен.