========== Глава 14. Семейные дела. ==========
Лоран любил гаэльский язык. В первую очередь за то, что в доме родителей говорили, читали и даже думали только на нем. И сестра, обучая старшего из своих малышей говорить, учила его сразу двум языкам. Взрослым же членам семьи разрешалось переходить на английский, только отвечая на телефонные звонки; поначалу было ужасно трудно соблюдать это правило, но постепенно вошло в привычку - и для Лорана, никогда не бывавшего в Ирландии, ее певучий язык стал родным. Утешал, успокаивал натянутые до предела нервы. Как и все в этом доме.*
Молодому мастеру казалось, что, попадая в квартиру родителей, он отсекает от себя всю грязь и ужас своей работы - именно поэтому после заданий он ехал ночевать сюда. Ирина привыкла, она понимала.
В дверном проеме, привалившись к косяку, стоял Джеймс, сунув кулаки в карманы старых джинсов. Он мог подолгу так стоять, когда нечего было делать - привычка, появившаяся во времена их бродяжничества, укоренилась намертво, - правда, в последние годы таких моментов стало намного меньше.
- Dea-maidin, - после сна голос прозвучал немного хрипло.
- Maidin mhaith,* - поправил брат, усаживаясь на пол рядом с раскладушкой. - Я уж думал тебя будить. Уже два часа дня, ты в курсе?
- То-то никого не слышно… - родители вообще с зарей уходят, Тори наверняка легла, пока мелкие угомонились… два часа, рехнуться можно. Ничего себе отдохнул после работы.
- Опять на валиуме, да? - Лоран кивнул: он уже год не засыпал без транквилизаторов. Сложно принять как должное, что по твоей воле сильный духом человек может пойти и застрелиться, повеситься, броситься под поезд…
Вчерашнее задание было как раз из таких. Сегодня наверняка все газеты напишут о самоубийстве известного деятеля. Конечно, злорадствующих будет больше, чем сочувствующих, но… убийца еще не привык к своей работе. И благодарил человека, придумавшего успокоительные и снотворные.
- Ты-то почему дома?
- У Сэм дела, а я без нее никуда. Рушим легенду, все такое… - согласно документам, Джеймс Визердейл страдал средней степенью слабоумия - и до сих пор бы страдал, когда бы не отец, не пожалевший сил и времени, чтобы развить имбецила до почти нормального (хотя и не совсем адекватного) человека. Тот самый случай, когда “отрезанная нога выросла”. Учитывая род занятий других членов семьи, светиться, пусть и в качестве чуда природы, было неразумно; коллега Джея, чью медицинскую карту уродовал приговор “параноидная шизофрения”, с этим полностью соглашалась. Даже подыгрывала по мере сил, когда в магазин заходили люди не от своих, а со стороны.
…Кстати, именно она с чего-то решила Лорану позвонить. Воистину, помяни черта… Костюмер выругался и на всякий случай включил громкую связь.
- Ты мне нужен, - зазвучал в трубке бесцветный голос Сэм.
В ее речи, больше всего похожей на речь круто запрограммированного робота, на самом деле было два режима - с минимальной эмоциональной окраской и без окраски вообще; посторонние люди разницы обычно не видели, да и коллеги научились ее распознавать не сразу. Обычно “во втором режиме” она разговаривала только на заданиях, когда, концентрируясь на поставленной цели, двигалась и говорила машинально, не вдумываясь в слова. Но, если действительно работа, почему его не позвали сразу? Обычно состав формировался до выезда… И почему вообще зовут - после вчерашнего?
- Что такое?
- Я у Дрейка. Одна не справляюсь. Нужна помощь.
Братья со вздохом переглянулись: лучше бы работа.
Конечно, она не справляется - где хрупкой девочке удержать полновесного взрослого мужика, когда тот рвется крушить все, что попадается под руку. А ведь Дрейк именно так и ведет себя, когда трезвый. С тех самых пор, как получил посылку с головой старшего брата.
Голова эта, с вырванным языком и выжженными глазами, Лорану недели две потом снилась. И руки снайпера, нежно гладившие бледно-желтое, как восковое, лицо, волосы, слипшиеся от крови… ох, мать твою, даже сейчас при воспоминании мутило.
В жилище Инглэнда они застали девчонку сидящей на вершине шаткой самодельной баррикады - она пыталась замаскировать косметикой свежую отметину на пол-лица. Из-за заваленной двери доносились мерные удары.
- Ох, и ни хрена себе, - Джеймс подхватил ее на руки и осторожно ссадил на землю, - за что он тебя так?
- Локтем задел. Нечаянно. Завтра извиняться будет, - девушка дотронулась до багрового пятна и болезненно сморщилась. - А сегодня ему нужно хорошенько проспаться.
Лоран трагически возвел очи к небу: приводить в чувство безумного от горя товарища всегда приходилось ему.
Снова зазвонил телефон.
- Соседи подкинули проблем, - скороговоркой выпалила Ирина. Нет, это слишком для одного дня…
- Кто? - только бы не Тори с детьми… если с ними что-то случится…
- Парень нашей Беллы. Ну, ученицы Эдварда. Пока просто исчез.
- Нельзя так пугать, - от первых слов информатора кровь заледенела в жилах. - Что случилось?
- Ушел на работу и не вернулся. Белла в истерике, утверждает, что ей звонили люди Мейсена, держат парня в заложниках; кажется, им позарез нужна “Невеста дракона”.
Чарльз Мейсен, конечно, платил не только людям Эли: он прекрасно знал, что в некоторых случаях куда полезнее обычные боевики. Старому пауку, скорее всего, было наплевать, лично он был незаменим и получал за это деньги, а потому порой легко отдавал на растерзание “соседнему сектору” ребят из своего; кое-кто в команде даже подозревал, что старик из своих же рук подкармливает и ненавистных всем соседей. В лицо их не знали (к счастью для них), но заочно проклинали; было за что.
- Мы у Дрейка. Двигай сюда, расскажешь, - в трубке послышались короткие гудки. - Исчез один парень, - быстро пояснил он, глядя на встревоженных друзей. - Не наш. Живет с девчонкой из театральных, так вот, его подружке позвонили от лица Мейсена насчет того самого балета.
- Ин-те-ресный оборот… Может, Лэнса вызовем? Он очень заинтересовался…
- Он за городом. Доберется аккурат к концу рассказа, - возразила девушка. - Ты все равно домой ночевать поедешь… Дома и доложишь обстановку. А пока я за портвейном. Как раз успею, - подхватила с дверной ручки бесформенный мешок, служивший ей сумкой, и вышла из разгромленной квартиры. Джеймс пожал плечами и все же решил позвонить отцу: Ирина все-таки профессиональный рассказчик, а он может что-нибудь упустить.
Растянувшись на побитой жизнью софе, Ирина мертвым голосом докладывала обстановку. Сэм сидела на подоконнике, курила в открытое окно и изредка плевала на листья старого каштана, росшего под окном, почти не вслушиваясь в слова. Ей было неинтересно. Мужчины расселись на полу, слушая и раздумывая.
А думалось невесело; все из головы не шло, что эти ребята младше даже Сэм, самого юного мастера котерии, что мальчик еще и калека. Что по-хорошему, за такие дела и четвертовать маловато будет.
К концу рассказа бутылка стараниями Дрейка опустела; сам он, уперев в руки вихрастую русую голову, пытался унять подступившую к горлу ненависть. Не вышло, прорвалась в слова и голос:
- Сволочи, уже и детей не щадят…
- А что, когда-то было иначе? - в ответ раздалось злобное шипение; брошенный в пустоту вопрос задел открытую рану. Последнее порученное Инглэнду задание касалось именно убийства ребенка. - Прости.
- Ничего, сам виноват. Надо было соглашаться.
Лоран горько улыбнулся в ответ:
- Да прям… Ну согласился бы, а потом в омут головой? Тут даже когда со взрослым и знаешь, что покойник слова доброго не стоил, и то, - он запнулся, подбирая слова, - приходит, шипит… руки тянет…
- Ты просто в этом недавно. Потом легче. А вообще неплохо держишься, конечно.