Наконец гора мышц сдалась и сдвинулась, открывая путь в заветную квартиру.
Парень лежал на кровати, зарывшись лицом в подушку; услышав шаги, он резко вскинул голову, затравленно глядя на посетителя.
У Лорана сжалось сердце. Таким же взглядом, полным ужаса и бессильной злобы, не так давно встретила его юная пациентка психиатрической клиники, которая сейчас внушала галлюцинации машине…
Впрочем, Сэм сразу его раскусила - и злобно усмехалась: “Не пытайтесь. Со мной ваши штучки не работают”. А лицо этого мальчика разгладилось совсем скоро, оказалось достаточно недолгой работы лица и глаз. Африканец перевел дух и включил видеокамеру.
- Эта Белла должна увидеть своего парня живым и по возможности невредимым; увидит, что ей не наврали, и укрепится в своем желании танцевать. Диктофонная запись лично мне доверия бы не внушила, поэтому сделаешь видео. Сильно не воздействуй, только расположи к себе; постарайся оставить хотя бы какую-то эмоциональную окраску, чтобы выглядело достовернее, - наставлял его отец накануне.
- Почему мы не можем изготовить кассету сами? Сэм уже очень неплохо владеет школой Печати, Вирджиния - тем более…
- Да потому что они этого Дориана в глаза не видели, и его мимику, жесты и интонации будут подбирать с потолка; сто к одному, что промахнутся и смастерят такую “зловещую долину”* - сами не обрадуемся. К тому же, техника Печати слишком узнаваема; сделанные ею пленки - как пальцы без отпечатков… Так что не ленись и сделай запись.
- Как ты себя чувствуешь? - камера бесстрастно записывала почти неслышный мертвый голос:
- Мне очень страшно… И нога болит…
- Почему? Тебя били?
- Да. Ударили по колену, когда только схватили, - голос юноши был все так же тих и невыразителен, но на глаза навернулись слезы. - И еще один раз по лицу, когда попытался позвать на помощь.
- То есть, сейчас ты совсем не можешь ходить, даже с палкой?
- Не знаю… палку отобрали. Приходится ползать, - вот гады, надо ж было додуматься… Лоран сжал зубы, проглатывая ругательства, сознание застилала ледяная тяжелая злоба. Вдох-выдох, расслабить руки, не то можно и камеру сломать…
- Почему отобрали?
- Пытался обороняться.
Вдох-выдох-выдох-выдох.
- Тебе говорили, почему привезли сюда?
- Нет. Со мной вообще никто не разговаривает… Наверное, хотят получить выкуп, - он вздохнул. - Только никто не заплатит. Дед меня ненавидит, а у нас с Беллой больших денег нет…
- Понятно, - “так, парень, давай лучше о приятном, не то я тут сорвусь к чертовой матери”. - Что мне передать Белле от твоего имени?
Бледное лицо калеки озарила слабая улыбка:
- Передайте, что я люблю ее…
Все. Достаточно. Можно выключить камеру, выдохнуть и приступить к самому простому:
- Посмотри на меня внимательно и опиши.
- Вы негр. Длинные волосы, оранжевая куртка…
- Неправильно. Я блондин с голубыми глазами. Волосы коротко подстрижены, зачесаны назад. В сером костюме. Понятно?
- Да…
- Я врач; меня позвали, потому что ты с утра жаловался на плохое самочувствие. Ты действительно болен. Жар удалось сбить, но слабость будет еще неделю. Я оставлю здесь лекарство, - Каа вложил бумажный кулечек с таблетками в ладонь пленника. - Каждый день будешь принимать по одной таблетке утром и вечером. Охране таблетки не показывай. Все понял?
- Да.
- Умница. Когда хлопнет входная дверь, ты придешь в себя, но будешь помнить, что я к тебе приходил. Негра в оранжевой куртке не вспомнишь - его нет, и ты никогда его не видел.
Гипнотизер вышел из квартиры на подгибающихся ногах. Не ожидал он от себя такого взрыва эмоций… нельзя так. Быстрее вниз, пока охранник не очнулся.
Дрейк, видимо, в последнее время поддавал всегда и везде, даже в машине у него постоянно хранилась бутылка. И сейчас это пришлось как нельзя кстати - Лорану и Сэм, вымотанным до предела, жизненно необходимо было выпить.
- А лучше нажраться до бесчувствия… Иди к чертям, - отмахнулся он в ответ на укоризненный взгляд Джеймса. - Сейчас мне все можно.
Девушка уперлась лбом в переднее сиденье и протянула бутылку соседу:
- Допивай. Там прилично осталось. Полегчает. Кстати, болезнь ты ему внушил?
- Прописал нитроглицерин. Судя по цвету кожи, у парня и так с давлением проблемы, пока будет принимать - железно встать не сможет, вот тебе и болезнь.
Джеймс с водительского места одобрительно ухмыльнулся.
- Мы хреновы мушкетеры, - тихо прокомментировал он через некоторое время, когда усталость и коньяк сделали свое дело. - Пойди туда - не знаю куда, сделай то - не знаю что, укради, убей, умри, если надо, и все во имя высокой цели.
- Нет, - Дрейк оглянулся на спящих, - мушкетеры типа положительные, они попытались бы спасти мальчишку. А мы - гребаные гвардейцы кардинала.
Комментарий к Глава 15. Гвардейцы кардинала.
*Эффект «зловещей долины» (англ. uncanny valley) — гипотеза, по которой робот или другой объект, выглядящий или действующий примерно как человек (но не точно так, как настоящий), вызывает неприязнь и отвращение у людей-наблюдателей.
========== Глава 16. Одной крови. ==========
Плотные шторы, закрепленные на карнизе крупными деревянными кольцами, не пропускали в комнату ни единого лучика. Таня работала допоздна, часто возвращалась домой после полуночи и, вполне естественно, любила поспать подольше; спасаясь от солнца, по утрам заливавшего сиянием обращенную на восток квартиру, она украсила все окна тяжелой плотной тканью. При задернутых шторах комнаты погружались в густой почти черный сумрак. Даже в самый ясный летний день по велению хозяйки здесь царила вечная ночь.
Эдвард, не желая ее будить, зажег светильники - темное стекло приглушало свет, окрашивая его в фиолетовый, изумрудный, винно-красный. Встал, стараясь не шуметь.
- Куда ты?
Чертовы простыни. Таня всегда крахмалит их так, что они хрустят, как проклятые, при малейшем движении.
В ее квартире слишком много звуков. Она не любит ковры, приглушающие шаги. Кольца штор скользят по карнизам с душераздирающим скрипом. Свист чайника режет уши. А уж дверной замок щелкает, как кастаньеты.
Каллену казалось, что все это - следствие страха. Она должна слышать все, что происходит в ее квартире, она просто боится пропустить хоть один звук.
Певица села на кровати, недовольно глядя на любовника, ожидая ответа.
- Я обещал Белле съездить с ней к частному детективу. Не хочу оставлять ее одну сейчас.
- О, как мило, - холодно улыбнулась женщина; разноцветные отблески скользили по бежевому шелку ее сорочки, каким-то дьявольским светом озаряли лицо. - Ей что, восемь лет?
- Почему восемь? Восемнадцать.
- Тогда почему бы ей не съездить в агентство одной? Сегодня воскресенье, Эд, - она шагнула на холодный пол, прильнула к хореографу всем телом, - мы ведь не так часто уделяем время друг другу… Я выразилась резковато, прости, но пойми и меня. Не одна только мисс Белла заслуживает твоего внимания и заботы. Я так мечтала провести это воскресенье с тобой…
- И ты меня пойми, если сможешь. Сейчас рядом с ней нет никого из взрослых, кто мог бы помочь и поддержать. Ты не представляешь, как много может дать человеку вовремя подставленное плечо и добрый совет, данный в нужную минуту… - Эдвард ходил по краю, не желая обижать свою женщину, но и не оставляя ей возможности для маневра. Он знал - крыть Тане нечем.
Все-таки обиделась. Вздрогнув, разомкнула объятия; бледные глаза странно блеснули:
- Хорошо, поступай, как считаешь нужным. Но ты хотя бы вернешься не очень поздно?
- Не очень. Там всего пять остановок, если подземкой. Возможно, к чаю я уже буду дома.
Он постарался побыстрее одеться и выйти из комнаты: Таня свернулась калачиком у стены, с головой накрывшись одеялом. Обижена, расстроена… Он не хотел, и обязательно преподнесет свои извинения вечером вместе с подарком - кажется, во время последнего совместного похода по магазинам ей понравились духи с апельсином и зеленым чаем - но сейчас извиняться нет времени. Нужно ехать.