Дреглин Хогни, нахохлившись, размышлял над словами человека. Думал он тяжело и мрачно; от его раздумий в комнате как будто становилось трудно дышать. Эдвард закрыл глаза и отвернулся.
Попытался представить себя не здесь - в другой квартире, с другой женщиной, темноволосой и нежной, совсем юной… на простынях, пропахших не лавандой и жасмином, а чем-то фруктовым… кажется, персиком… в другой жизни, без тайн, недомолвок, говорящих взглядов…
А Таня будет сидеть в этой комнате, среди осколков разбитой в бессильной ярости посуды, задернув шторы, в компании одного лишь верного Дреглина. Не в ее характере прощать - неважно, чужое предательство или свои ошибки. Недостойно королевы распылять себя по случайным связям, слушаясь одного лишь тела, - а разум не позволит забыться в новой любви, боясь обжечься еще раз. Сколько лет она потеряет, зализывая раны в мрачном горделивом одиночестве?
А юношу-инвалида найдут мертвым. Много ли человеку надо, чтобы наложить на себя руки? Вполне достаточно - полгода жить в страхе и неизвестности, мечтая лишь о возвращении к любимой девушке, и вдруг узнать, что возвращаться некуда и незачем.
Долго ли простоит дом, построенный на костях?.. Да и кому он нужен?
Дисплей его мобильного показывал четыре утра, и все же Эдвард решился позвонить.
- Привет. Не разбудил?
- А стал бы звонить, если бы не был уверен, что я не сплю? - вернула вопрос Денали. - Нет, не разбудил. Мы тут ерундой маемся, пользуясь свободой.
Голос у нее был сухой, смертельно уставший. Без единой пьяной нотки. Он представил, как они сейчас “пользуются”: валяются на разложенном диване и режутся в карты, путая масти и даже не замечая этого. Примерно такую же картину застал бы случайный зритель, когда пришла весть о смерти Кейт и Гаррета, только игроков в ту ночь было четверо - грош цена мужчине, который оставит женщину наедине с ее горем…
- Слушай, - чуть мягче продолжила певица, - если ты все-таки что-то надумал, имей в виду - место хореографа останется за тобой. Если только сам уйти не захочешь.
- Думаешь, я с тобой только из-за твоих связей?
- Надеюсь, что нет, - тяжелый рваный выдох больнее слов ударил в ребра. - Просто прими к сведению. Не обижайся.
- Ничего, я заслужил.
Помолчали, слушая дыхание друг друга.
- Мне все же надо поспать, - наконец выдавила Таня. - Тебе тоже стоит. Если захочешь поговорить - с трех до пяти часов дня я буду в баре. Пока.
И повесила трубку.
*
Кто-то так и не сомкнул глаз за всю ночь, ворочаясь в мягкой постели, а кто-то, уткнувшись лбом в руль чужой машины, спал как убитый.
Дрейк, четыре года работая с псиониками, знал, что эти ребята могут после особенно сложной операции продрыхнуть двое суток. В этот раз он и сам вымотался знатно и, может быть, не разлепил бы глаз до полудня… если бы его не разбудила ужасная вонь. Снайпер с трудом выпрямился, ощущая, как ломит ноги и спину, заглянул на заднее сиденье. И очень тихо выругался.
Конечно, еще бы не воняло… Обнаженные руки Кайдан, сложенные на коленях, до локтей успели покрыться сливающимися фиолетовыми пятнами. Мертва, уже несколько часов мертва.
Инглэнд перевел взгляд на девушку слева - та сжалась на сиденье, закутавшись в его куртку. Конечно, холодно же в машине с выключенным обогревателем…
Она проснулась не сразу, пришлось довольно сильно ее встряхнуть. К счастью, мастер не нуждалась в объяснениях и сама все поняла, едва взглянув на труп. И лишь бесцветно вздохнула:
- Поехали в морг.
По дороге Дрейк то и дело бросал косые взгляды на отражение Сэм в зеркале заднего вида, но ничего особенного не высмотрел. Призрак все так же сидела, не меняя позы, все тем же отсутствующим взглядом смотрела в окно. Из машины она выходить не стала, предоставив мужчине возню с окоченевшим телом, документами и взятками эксперту.
Вернувшись, Инглэнд не выдержал:
- Ты что, гребанный робот?
- Нет. А что?
- Да тут как бы человек рядом с тобой умер, твой учитель и коллега, а у тебя ноль реакции. Как будто тебе плевать, есть Вирджиния на свете или нет. Я в ваши отношения не лезу, но как-то это… не по-человечески.
Это было грубо, похоже на нравоучение, и Сэм вполне могла бы послать его куда подальше. Напомнить, что он ей не отец и не имеет права учить ее жить… впрочем, нет, она свои мысли выражает проще и короче.
Зеркало заднего вида отразило сухие темно-серые глаза:
- Я не знаю, как реагировать.
По голосу снайпер понял, что она не прикалывается. Она действительно не знает, что делать и как себя вести, когда умирает близкий человек - просто до Вирджинии близких у нее не было… А та могла научить разве что сдержанности.
- Что, даже плакать не хочется? - она покачала головой:
- Не получается.
- Тогда накрась глаза.
- Что?
- Накрась глаза. Чем гуще и темнее, тем лучше. Моя первая девчонка всегда жаловалась, что грустные новости, по закону подлости, она узнает именно тогда, когда красиво накрашена, и слезы размазывают косметику. Правда, она была сентиментальной дурой и рыдала на всех мелодрамах…
Сэм пожала плечами и полезла за косметикой. Вслед за ее рукой из сумки вылетел белый квадратик… Поленившись нагибаться, девица примагнитила бумажку к себе на ладонь - и некоторое время внимательно разглядывала.
- Слушай, - нахмурилась, передавая находку водителю, - откуда я его знаю?
Фотография. Красивый блондин средних лет…
“Это личный врач господина Мейсена, сечешь?..”
Первое совместное дело после запоя. Мальчик с поврежденной спиной.
Раз Мейсена нет в живых, то и дать команду к освобождению пленника будет некому. Либо его пришьют, либо просто бросят с остатками еды в запертой квартире…
В этот раз все оказалось даже проще. Во-первых, маршрут они уже знали, во-вторых, обошлись без конспирации - бывший спецназовец просто расстрелял все видеокамеры.
Охранник у дверей нужной квартиры, услышав шум, успел приготовиться к нападению; два выстрела слились в один.
- Жить будешь?
- Буду, - простонал мастер, чью руку пуля раздробила почти до плеча. - Спасибо, что сбила ему прицел…
- Минус три за ночь - это слишком, - она помогла перетянуть поврежденную конечность своим поясом, вытерла руки о подол и склонилась над трупом охранника, ища ключ.
Дрейк искренне посочувствовал заложнику - при виде ввалившихся мастеров, перепачканных кровью и нестерпимо воняющих, бедняга, похоже, решил, что его убивать пришли. Как бы там ни было, он не сопротивлялся, только скрипел зубами от боли, спускаясь по лестнице; не пришлось бы его так мучить, если бы не чертова пуля.
Сэм устроилась за рулем; под ее руками “Тойота” неловко рванула с места.
- Потерпи. Больница рядом.
- Давай сперва дело закончим, - отозвался снайпер, неловко поправляя жгут. - Или сама справишься?
- Справлюсь. Эй, ты где живешь?
Парень съежился на заднем сиденье, не вслушиваясь в болтовню; пришлось повторить вопрос, чтобы он понял, что обращаются к нему. И еще раз - чтобы расслышать ответ, точнее, встречный вопрос:
- Зачем вам? Хотите убить не только меня, но и Беллу?
- Если бы хотели, вы оба уже на семь футов под землей лежали бы, - огрызнулся Инглэнд. - Говори адрес.
Калека смерил его злобным взглядом, но, решив чуваку с пистолетом не перечить, адрес назвать соизволил.