"Что это?"
«Я не зуни», - сказал Лиафорн. «Навахо вряд ли знает о религии зуньи больше, чем белый человек знает о синтоизме».
«Это казалось Джорджу важным. Я могла сказать это. Он продолжал об этом говорить».
«Прощение для него? Он дал вам хоть какое-то представление о том, кого нужно прощать? Это он?
Или Эрнесто? "
«Я не знаю», - сказала Сюзанна. «Я предполагала, что это было важно для него самого. Но, возможно, это было для Эрнесто».
«Любой намек на то, за что будет прощение? Что за…» Лиафорн замолчал, пытаясь подобрать правильное слово. Это не было бы преступлением. Было бы кощунством? Он позволил фразе оборваться и заменил ее: «Он сказал, что случилось, чтобы оскорбить качину?»
«Нет. Я тоже задавалась вопросом, но мне показалось, что сейчас не время спрашивать. Он был очень взволнован. Очень торопился. Я никогда раньше не видела Джорджа в такой спешке».
«Итак, он взял оленину», - сказал Лиафорн. «Сколько он взял? А что еще?»
Сюзанна покраснела. Она натянула длинный грязный рукав свитера на костяшки пальцев.
«Он ничего не взял», - сказал Холзи. "Он просил об этом. Он не получил этого. Я полагал, что он бежал от закона или чего-то подобного, так как он действовал. Люди, которые живут здесь, не сотрудничают с беглецом; не помогают и не подстрекают; не делают проклятая вещь, чтобы дать полицейским хоть какой-то повод беспокоить нас ". Он ухмыльнулся Лиафорну. «Мы законопослушны».
«Итак, он ушел отсюда без еды», - сказал Лиафорн.
«Я заставила его взять мою старую куртку», - сказала Сюзанна. Она смотрела на Холзи, выражение ее лица было странной смесью вызова и страха. «Это была старая стеганая вещь из синего вискоза с дырой в локте».
"Во сколько он ушел?"
«Он пришел сюда рано днем и, полагаю, ушел минут через десять - может, в три или три пятнадцать».
"И он ничего не сказал о том, куда он собирался?"
«Нет», - сказала Сюзанна. Она заколебалась. "Во всяком случае, не совсем. Джордж был немного сумасшедшим.
Полный забавных идей. Он сказал, что может уйти на какое-то время, потому что ему нужно найти качину ".
? ? ?
Лиафорн остановился у забора, который перекрывал дорогу Рамах-Оджо Калиенте от пастбищ, выделенных навахо. Выключил зажигание, зевнул. Через мгновение он вылезет из машины, откроет ворота из колючей проволоки и поедет в Раму. Но теперь он просто сидел, ссутулившись, поддаваясь усталости. Он слышал о Джордже Боллеге около полудня, а теперь было уже за полночь. Кривоногий, маленький ублюдок, где ты? Ты спишь в тепле?
Лиафорн вздохнул, выбрался из автомобиля, подошел с окоченевшими ногами к воротам, открыл их, снова залез в машину, проехал через ворота, снова выбрался, закрыл ворота, снова влез в машину и выехал на окружную дорогу. под дождем из пыли и гравия. Он слегка вздрогнул и включил вентилятор обогревателя. На улице было абсолютно тихо, небо облачно.
Тем не менее, луна почти прямо над головой. Сегодня ночью будет сильный мороз. А где были Джордж Болоног и Эрнесто Ката? Мертвые? Возможно, Ката, но внезапно это показалось маловероятным. Ни у кого не было причин убивать его. У крови могли быть другие источники. Наверное, это был зря потраченный день. Не было ничего особенного, кроме крови. Два квадратных ярда окровавленной земли под пиньоном и два мальчика пропали без вести. Все говорили, что один из них был сумасшедшим. Что еще там было?
Что-то украденное из лагеря антропологов - такая банальная вещь, которую нельзя было упустить. И что-то похожее на качину Зуни, вынюхивающего в лунном свете в коммуне хиппи. Что, черт возьми, это могло быть? Он снова подумал о том, что его глаза видели в бинокль, изменив образ в его памяти. Неужели его глаза превратили что-то, что казалось странным в лукавом свете, в то, что подсказывало его воображение? Тогда что это могло быть? Большая фетровая шляпа со странными складками? Нет.
Лиафорн вздохнул и зевнул. В голове гудела от усталости. Он больше не мог сосредоточиться. Сегодня он будет ночевать в доме капитула Рамы. Завтра утром он свяжется с полицией Зуни. Они сказали бы ему, что Ката пришел домой ночью и признался в глупом розыгрыше. Лифорн внезапно понял, чем будет объяснение. Заколотая овца для праздника Шалако. Мальчики сберегли её кровь, используя ее для сложной шутки, не осознавая всей её жестокости.