Лиафорн осветил переулок фонариком. На этом отпечатки ботинок остановились. Кто бы ни сделал их, должно быть, ушел или был уведен в пустое здание. Лиафорн направил свой свет в дверной проем. На земляном полу лежал свежий снег. Часть его просочилась через сломанную крышу, а часть вышла из-под ног людей. Он зажег свет, ничего не увидел и побежал обратно по переулку, туда, где лежал Джордж Кривоног. Он опустился на колени в снег, его лицо прижалось к мальчику, надеясь почувствовать дыхание. «Я дышу священным ветром твоей жизни», - подумал Лиафорн. Но священный ветер исчез.
Снежинки просеивали луч фонарика, присыпали спутанные волосы мальчика белым, прилипали к реснице, таяли на еще теплом лице. Лиафорн осторожно повернул тело и ощупал карманы рваной куртки. В боковом кармане он нашел футляр для ножей, десять центов, несколько орехов пиньона, огрызок карандаша, складывающуюся лупу, крохотную фигурку медведя, вырезанную из бирюзы. Он и раньше видел увеличительное стекло, среди всякой всячины в разграбленном хогане Коротышки Кривонога. По пути сюда с горы Джордж, должно быть, остановился у хогана и обнаружил, что он заброшен. Он увидел бы дыру в стене, узнал бы след хогана смерти и знал бы, что теперь он был еще более одинок, чем был раньше.
Именно тогда Лиафорн заметил молитвенное перо. Джордж, должно быть, нес его в руке, протягивая, предлагая. И когда попала пуля, мальчик упал на нее. Оно было красиво сделано, его ивовый обух был выглажен и раскрашен, а сине-желтые перья певчих птиц были аккуратно уложены. К иве с помощью ремня была привязана холодная каменная симметрия идеального наконечника копья каменного века. Эта неповрежденная - тонкая, сформированная с параллельными отслаивающимися слоями, реликвия семи или восьми тысяч лет назад - совершенное подношение богам.
Лиафорн снял куртку и осторожно накрыл ею лицо Джорджа Кривоногого.
Откуда-то из темноты через площадь он услышал короткий звук флейты и пение, когда дверь в один из домов Шалако открывалась и закрывалась. Позади него раздался бормотание. Три человека, свернувшись в пальто на снегу, поспешно пересекли площадь и исчезли в переулке к дому Шалако, который он оставил. Казалось, никто не слышал приглушенного выстрела. Никто, кроме того, кто схватил убийцу и затащил в пустой дом. Лиафорн пошел обратно по переулку, прислонившись к стене и рассматривая следы на снегу. Убийца сбежал. Он был в сапогах. Десятый размер, предположил Лиафорн. Возможно, одиннадцатый. Очевидно, он видел Лиафорна после того, как произвел выстрел. Но когда он проходил мимо этой двери, кто-то, или что-то остановило его.
Лиафорн изучал вытоптанный снег, но следы уже были размягчены и размыты падающими свежими хлопьями.
Внутри пустого здания Лиафорн не спешил. Больше не было причин торопиться, и он тщательно разбирался в том, что должны были сказать ему снежные следы. Было три человека в мокасинах. Из переулка в дверной проем виднелись следы от каблуков ботинок. Мокасины протащили снег через две пустые комнаты, оставили свежие следы в третьей комнате без крыши, а затем ушли через упавшую стену на улицу.
Здесь следы указывали на то, что двое мужчин несли тяжелую ношу. Лиафорн следовал за ними ярдов пятьдесят. Следы быстро исчезали, и он потерял их там, где они пересекали деревенскую улицу, которая была сильно загружена. Теперь им двигало лишь легкое любопытство. Все было кончено.
Вернувшись в переулок, он уставился на тело Джорджа Боулегса. Снег выбелил пальто Лиапхорна и слишком маленькие джинсы мальчика. Лиафорн присел на корточки и поднял мертвого мальчика, заложив руки под ноги и плечи. Он предположил, что снова нарушает процедуры О'Мэлли, перемещая тело. Но он не позволил этому мальчику лежать здесь одному в ледяной тьме. Он вышел из переулка, обнимая тело, удивляясь тому, насколько оно казалось легким. А затем остановился, осознавая последнюю иронию. Он забирал Кривоногого домой. Но где был дом для этого мальчика, который хотел на небеса?
-------------------------------------------------- ------------------------------
Глава двадцатая
Воскресенье, 7 декабря, 9 утра.