Дел смотрела на меня молча, потом потянулась и накрыла ладонью мою чашку.
— Хватит, — сказала она мягко, но настойчиво.
— Я могу пить сколько захочу.
— Тигр… — она замялась. — Тебе будет плохо.
— Мне будет хорошо, — поправил я, — когда я опьянею. Именно к этому я и стремлюсь.
Она пытливо заглянула мне в глаза.
— Зачем?
Я не сомневался, то она знала зачем, но согласился объяснить.
— Акиви поможет забыть.
— Ты не сможешь забыть это, Тигр, как не смог забыть дни с Салсет, — она покачала головой. — В моей жизни были события, о которых я хотела бы забыть, но я не могу, и мне приходится жить с ними. Они постоянно во мне, и я привыкла к ним и расставила их по местам. Они же не должны постоянно портить мне жизнь.
— Значит ты забыла о кровном долге? — я не мог ничего с собой поделать, акиви будил во мне враждебность. Я посмотрел на ее побледневшее лицо. — Как ты живешь с этим, баска?
— Что ты знаешь о кровном долге, Песчаный Тигр?
Я пожал плечами под коричневым шелком.
— Почти ничего. Но я вспоминаю, что чувствовал чула когда своим неистовым желанием вызвал тигра из мечты, и сколько невинных жизней оборвалось из-за этого, — я вздохнул. — А есть еще другая история, об истойя, убившей ан-кайдина ради кровного клинка, — я покосился на рукоять, поднимавшуюся над ее левым плечом. — Клинок нужно было напоить кровью умелого бойца, чтобы истойя могла отомстить.
— В мире есть вещи, по сравнению с которыми все остальное кажется ерундой, — спокойно сказала она.
— Это эгоизм, — я отпил еще акиви. — Я видел, что ты сделала с Аладаром и теперь знаю, что ты можешь, чтобы отомстить. Убить, если считаешь нужным, — я помолчал. — Это одержимость, баска. Ты не согласна?
Дел слабо улыбнулась.
— Возможно, — слово было твердым как клинок Северного меча.
Я поставил на стол недопитую чашку.
— Я иду спать.
Дел осталась. Больше она не произнесла ни слова.
В конце туннеля возникла темная фигура. Застывший свет бил ей в спину, отбрасывая резкие тени. Кто-то в черном бурнусе. В руках он держал Северный меч с серебряной рукоятью и рунами на клинке.
Фигура медленно приблизилась к первому рабу. Он был прикован через пять человек от меня. Меч коротко сверкнул в застывшем свете. Две руки подняли его, приставили острие к ребрам человека и нажали. Клинок вонзился беззвучно, бесшумно убивая. Человек упал на свои цепи. Только звон железа сказал мне, что он мертв.
Клинок вышел из тела. Руны заполняла кровь и в странном свете из конца туннеля она казалась черной, а не красной.
Фигура приблизилась еще на шаг. Следующий человек умер молча, как и первый. Потом еще один. Кровь капала с клинка. Фигура приближалась, и я понял, что на голову человека надет капюшон, а бурнус на самом деле был белым. Черным он казался на фоне белого света.
Меч пронзил еще двоих и фигура застыла передо мной. Дел. Я взглянул ей в лицо. Из-под капюшона на меня смотрели голубые глаза. На бедном лице алел измазанный кровью рот, словно она высасывала кровь из каждого человека, которого убила.
— Баска, — прошептал я.
Она подняла меч и прижала острие к моей груди. Она смотрела мне в глаза.
Северный клинок пронзил мое тело и вошел в сердце. Я упал у стены. Привычно зазвенели цепи.
Я умер.
Я проснулся, почувствовав руку на своем плече. Рывком я сел, потянулся к Разящему, но узнал Дел. Я сразу понял, что в пьяном ступоре заснул на полу, как привык в шахте. Темнота в комнате была пропитана запахом страха.
Я слышал как мое дыхание с хрипом вырывалось из горла, но не мог успокоиться.
— Тигр, — Дел стояла на коленях около меня, — тебе снился кошмар.
Я провел рукой по лицу и понял, что этим дело не ограничилось. Я плакал. Я пришел в ужас, осознав, насколько это было унизительно.
— Нет, — мягко прошептала Дел и я понял, что она все видела.
Меня трясло, я не мог с собой справиться. Мне было холодно и страшно, к горлу подкатывал комок. Я потерялся на границе между сном и реальностью. Акиви плескалось в желудке и пыталось выплеснуться изо рта. Этого не случилось только потому что я опустил голову на согнутые колени. Дрожа с ног до головы, я тихо ругался, повторяя одно и тоже, пока руки Дел не обвили мою шею и она не начала укачивать меня как ребенка.
— Все хорошо, — шептала она из темноты. — Все хорошо.
Я отбросил ее руки и вскочил на ноги. Свеча не горела, но лунный свет проходил через щель между ставнями. Он падал на лицо Дел и, как во сне, оно распадалось на черные и белые пятна. Глаз ее я не видел.
— Это была ты, — меня затрясло еще сильнее. — Ты.
Она села на пол и взглянула на меня.
— Я снилась тебе?
Я пытался говорить ровно.
— Одного за другим. Ты убивала их, своим мечом. Тебе было наплевать на них. А потом ты подошла ко мне, — я снова увидел лицо под капюшоном. — Аиды, женщина! Ты проткнула меня этим мечом также спокойно, как проткнула Аладара.
Стояла тишина. Эхо моих обвинений затихло.
— Я так и знала, ее голос был чуть громче шепота, но я уловил в нем отчаяние. — Я видела. В тот момент, когда я отвернулась от Аладара, я увидела ненависть в твоих глазах. Ты меня ненавидел.