– лицо Дел оставалось невозмутимым. – Ты понимаешь, Тигр? Он был ан-истойя. Лучший из лучших. Только ан-истойя может сделать выбор между обучением танцам и танцами, – она слабо вздохнула. – Терон решил стать танцором меча, а не кайдином, и ан-кайдины, которых сейчас очень мало, лишились молодого, сильного человека, в котором так нуждались. Человека, который мог бы тренировать одаренных истойя до высочайшего ранга.
– Ан-истойя, – повторил я. – Лучший из лучших.
– Ты слышал, – ровно сказал Терон. – Ты знаешь теперь, как старый ан-кайдин – мастер, который учил меня – предложил женщине ан-истойя выбирать, и как она отреклась от него. Как она пригласила его в круг, чтобы напоить кровью клинок, пока меч не успел попробовать другой крови, – голос Терона звенел от ярости. – Ты знаешь, что она выбрала.
– Это кровная вражда, – тихо сказала Дел. – Танцор меча против танцора меча. Ан-истойя против ан-истойя, – она улыбнулась. – И, как давно мечтал Терон, мужчина против женщины. Чтобы он мог доказать, что он сильнее.
Терон сказал что-то на Северном. Слова прозвучали напевно и мне не составило труда узнать ритуальный вызов. Я сам произносил и выслушивал такое много раз.
Когда он закончил, Дел кивнула, ответила тоже на Северном, потом встала и вышла из дома на свет дня.
Терон повернулся, чтобы выйти за ней. Поравнявшись со мной, он улыбнулся.
– Можешь посмотреть, танцор меча. Кровный долг получают при свидетелях.
Я не пошевелился, пока он не вышел из комнаты, потом взглянул на Алрика.
– Что-то я не пылаю любовью к этому отродью Салсетской козы.
Алрик серьезно кивнул. Он сказал что-то Лене и девочкам – наверное попросил их оставаться в доме – и пошел за мной за улицу.
Круг, который рисовали мы с Алриком, почти стерся, только местами в песке еще виднелся след кривой линии. Его нужно было рисовать заново.
Я взглянул на Терона. Он спокойно снимал сандалии, пояс, перевязь. Все, кроме набедренной повязки. Потом он вынул из ножен свой меч, и я увидел чужие руны.
Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза. Северянин и Южанин. Мы оценивали свои силы. Это был не наш танец, но мы присматривались друг к другу, потому что он понял, что если Дел проиграет, его следующим противником в круге будет танцор меча по имени Песчаный Тигр.
Дел ловко выскользнула из бурнуса, развязала сандалии и откинула их в сторону. Расстегнула перевязь и положила на сандалии. В одной тунике, с яватмой в руках она повернулась к Терону.
– Я хочу попросить Песчаного Тигра нарисовать круг.
Терон не улыбнулся.
– Согласен. Он нарисует круг, но он не может судить. Песчаный Тигр вряд ли будет беспристрастен к женщине, которая является ножнами для его другого меча.
Я ожидал, что Дел начнет все отрицать, но ей были безразличны его выпады.
А вот мне хотелось ответить. Не словами. Просто подойти и разбить его Северную рожу.
– Я буду судьей, – Алрик стоял рядом со мной. Он тоже смотрел на Терона.
Терон кивнул, принимая предложение.
– Согласен. Как Северянин, ты лучше разбираешься в ритуалах, – другая тонкая насмешка надо мной. Или он метил в Дел? Трудно сказать, хотя было вполне возможным, что Терон надеялся до начала танца вывести Дел из себя.
Но я никогда не видел Дел злой, действительно злой, и сомневался, что его прием сработает.
– Тигр, – сказала она, – мне будет приятно, если ты начертишь круг.
Для танца поверхность была неудобной. Мы с Алриком тренировались в аллее потому что другого места не было. Между двумя рядами домов остался неширокий поход, и на пересечении с другим переулком мы начертили круг. По утоптанному слою земли ветер рассыпал пыль и песок. Алрик и я провели много времени, без всякой цели скользя по периметру, стараясь только ни на секунду не терять равновесия. Для тренировки место нас устраивало, но исход настоящего танца часто зависел от почвы под ногами.
Дел и Терон ждали. Алрик сжал губы, и я понял, что он знал не хуже меня, что танец будет до смерти. Но избежать его было нельзя. Дел и Терон ждали начала.
Я вынул из ножен Разящего и прижал острие к земле.
Когда черта замкнулась, я убрал меч и посмотрел на танцоров.
– Готовьтесь.
Терон и Дел вошли в круг, положили мечи точно в центре и вышли за линию.
Я посмотрел на их оружие. Меч Дел я знал, по крайней мере я выяснил о нем все, что был в состоянии понять. Меч Терона был для меня совсем чужим. Холодная странная сталь; сталь, которая не была сталью, как объяснил Алрик. Клинок Дел светился уже привычным мне жемчужно-розовым. Меч Терона отливал пурпурным.
Они смотрели друг на друга. Я хорошо знал команду «готовьтесь». Я вставал вне круга, принимал позу, которая позволяла быстро влететь в круг и занять самую выгодную позицию. Момент вне круга – секунда для самоанализа и самооценки, прежде чем разум скажет мускулам что делать. Но Дел и Терон проводили это время иначе.
Я забыл о Северных ритуалах. Я забыл, насколько могут отличаться подобия. Дел и Терон стояли по разные стороны круга и пели.
Тихо. Так тихо, что я едва слышал их.
Доверие. Искренность. Призыв. Все это, и что-то еще.
Песня смерти? Нет. Песня жизни и ожидание победы.
Алрик занял свое место. Никто не танцует без судьи. Это судья решает, выигран танец или проигран. Даже если сомнений нет и один танцор погиб, ритуал требовал решения судьи.
Я отошел от круга. Свое дело я сделал. Терон был прав, я не мог беспристрастно судить Дел. Но не потому что мы делили постель.
Потому что я хотел этого.
Но еще потому что я понял, что эта женщина была не просто женщиной.
Я улыбнулся и покачал головой. Алрик недоуменно нахмурился, глядя на меня через круг, но я не стал ничего объяснять. Это касалось только меня.
– Танцуйте, – сказал Алрик. Они получили то, что хотели.
Мечи они схватили одновременно. Я увидел вспышку в руках Дел: вверх-вниз. И Терона: вверх-вниз.
А потом я перестал смотреть на их руки, я перестал слушать их песни. Потому что мечи ожили.
Дел сказала мне однажды, что именной клинок не живой, но добавила, что он и не мертвый. И когда я, не сдержав возглас изумления, перевел взгляд на мечи, я понял этот парадокс.
Жемчужно-розовый, вспыхивающий под солнечным лучами, и бледно-пурпурный Терона. Мечи были те же, но совсем другие. Цвета менялись, сбегая от рукояти к острию клинка, пока я не увидел радуги под солнцем. Только эти радуги были не из семи цветов, а из оттенков света и тьмы. Бледно-розовый переходил в густеющий пурпурный, а тот в темно-фиолетовый. Все цвета ночи. Все цвета заката, когда солнце уже скрылось за горизонтом. Вся темная гамма. Сильные, глубокие цвета.
Оба клинка казались размытыми пятнами. Движения запястий были слишком тонкими, чтобы я мог проследить за приемами, которых никогда прежде не видел. Но я понимал, что происходило в круге, потому что каждый клинок оставлял после себя след в воздухе. Мечи превратились в жезлы, наполненные светом, и рассыпали сияние, полыхавшее как след от быстро пронесенного факела.
Лезвия прорубали воздух как нож прорубает плоть.
Они танцевали. Как они танцевали! Кружась, скользя, обводя, подкрадываясь, раскалывая на части день и оставляя в этих трещинах сверхъестественный накал: кобальтово-синий, ярко-пурпурный, огненно-розовый.
Я собрал все силы и заставил себя оторваться от мечей и взглянуть на танцоров, чтобы уловить их приемы, впитать все то знание, которое они предлагали мне – знание Северного стиля.
А стиль, как я уже говорил, был совсем чужим. С моими ростом, силой и длиной рук я могу долго обмениваться ударами с лучшими танцорами и побеждать выносливостью. Я могу рубить, полосовать, сметать, толкать, отражать и парировать. Я утомляю противников. Я могу принять ближний бой и расправиться с ними, блокируя их выпады. Я могу танцевать с танцорами, обладающими лучшей реакцией, потому что несмотря на большой вес и мощные мускулы, я быстр. Но не так быстр как Дел.