- Ну, начинай по ушам уже ездить.
- Почему с тобой всегда так?
- Ты что, обиделся?
- Ну, мне не слишком приятно то, что ты сделала.
- Ну, не дуйся, Кексичек.
- Ладно, повторяю. Ты выиграла тридцать штук баксов, плюс тебя зовут в школу. И еще реклама. Однако лично для меня самое приятное то, что Виолетта упала в обморок, – злорадно хохотнул он в конце.
- С чего бы это?
- Не знаю, но зрелище было смехотворным.
- Ты видел, как тот брюнет, что сидел рядом с Оксаной, смотрел на нее, когда она проголосовала за меня?
- Видел. Он ее бывший, кстати.
- И вот все ты знаешь, – фыркнула я, не выдержав.
- Знаю. Так что делаем со школой и рекламой?
- Я не знаю... – растерялась я, впав в задумчивость. Школа находится далеко от моего города, а значит Малик... и мама с бабушкой, я не хотела уезжать от них... А реклама, почему нет?
- Школа... я не знаю, Виталь.
- Это отличная возможность, просто уникальная почти. Если ты откажешься, я даже не буду о тебе разговаривать с тренером, назло, разумеется.
- Витаааааааааааааааля, – протянула я, капризно хлопая глазками.
- Ну, серьезно, ты что, дура?
- Я не хочу уезжать от мамы.
- Или от Малика?
- И это тоже.
- Так и знал, что эта брюнетистая башка столкнет тебя с пути истинного, – красноречиво посмотрел он на меня.
- Не знала бы я, что ты...
- Гей? Да, я такой, и что?
- Подумала бы, что ты ревнуешь.
- Ревную, но не в том смысле. Такая возможность, – покачал он головой.
- Ну, ты ведь поговоришь? И что за реклама?
- Наушники. Тебе нужно будет в них танцевать, мол, посмотрите какие крутые, удобные, и так далее.
- Хм, неплохо. И когда начало?
- Через неделю. Значит, мне отказать Оксане?
- Да, отказать. И не злись... – искренне сказала ему, вижу ведь, что переживает за меня.
- Убил бы. Школа танцев, а она. Дура!
- Эй, потише! – возмутилась я.
- А не хочу, дура и есть дура, что с тебя взять, – я прыснула в него пеной со злости.
- Отлично, погань мои шмотки окончательно. Все равно дура!
Я достала колпачок, чтобы вода сливалась. Вышла из ванной, стала вытираться, наплевав на наготу. После же надела халат и вытерла волосы, зашла в комнату молча.
- Ром...
- Пошел в жопу.
- Ну не злииись...
- Отлично, иди тогда в задницу.
- Да перестань ты.
- Ну а какого лешего ты пилишь меня?
- Он знал? – спросил тот резко, вмиг став серьезным...
И я рассказала ему все, после чего услышала раз двадцать, что дура, потому что простила, дура потому что отдалась, и еще восемнадцать раз дура, что отказываюсь от школы.
- Да пойми же ты, не могу я уехать от них!
- Ты боишься, что он пустится во все тяжкие с твоим отъездом? Тогда невелика его любовь .
- Не боюсь я ничего, – буркнула я уже обиженно и вышла из комнаты, пошла наконец-то что-нибудь съесть.
- Не верю, – не унимался он, словно комар, что ночью над ухом жужжит...
- Виталик, отвали, а? – попросила я с надеждой, поставив молоко для какао на плиту.
- Как знаешь. Он того не стоит, и ты вспомнишь мои слова, пусть не скоро, но такое произойдет. И я не каркаю.
- По-моему, как раз наоборот.
- Проехали...
В конец, в общем, разругавшись на почве Малика, он ушел... а я абсолютно без настроения протанцевала пару часов, выплескивая эмоции. Отдавала зеркалу негатив, растерянность... обиду на возможную правду. Однако пусть и я не согласилась с Виталей, в глубине души я допускала такой исход.
...
После всего мне было трудно полностью доверять Малику. И сомнения регулярно посещали меня... Я снялась в рекламе, получив после еще предложения, однако они мне не понравились и, несмотря на гневные возгласы Виталика, я не согласилась. И в темпе: пробежка, танцы, мама, Виталик и Малик – прошел последний месяц моего лета. А с ним и тепло с улицы, хотя лето было итак не слишком жарким. Осень пришла буквально с первого дня, порывистым ветром и грозой. Паршиво...
Через две недели мне исполниться семнадцать, а еще через три после моего Малику будет девятнадцать – растет малыш. Шестнадцатое сентября, не люблю этот день... как может нравиться тот факт, что тебе еще год прибавил счетчик? У Малика же день рождения был седьмого октября, и что ему подарить – я не знала, даже примерной мысли не было. Мать была недовольна, что я никуда не поступала, но я ей сказала, что буду заниматься либо танцами, либо ничем. И она тактично промолчала, потому что на данную тему со мной спорить – себя не уважать. Я понимала, что это отчасти не правильно – вот так, с головой, во что-то окунаться, почти до фанатизма, но учится на экономиста или медика смысла не видела. А зачем, серьезно? Ты тратишь несколько лет, сушишь мозги над учебниками, заучиваешь лекции, чтобы в итоге понять итак ясные для тебя вещи, что это совсем не то, чем ты хочешь и когда-либо будешь заниматься. И возможно, многие меня осудят, ведь у нас нынче принято получать образование для галочки, но мне такое даром не надо.
...
День рождения свой я отмечать не хотела, но... с самого утра ко мне, как вихрь, хотя нет, вихрь – мягко сказано, как УРАГАН!!! завалился Его Величество Виталик, и тормошил меня, едва не оторвав уши, после заставил одеться, накраситься, и потащил одному Богу известно куда. По итогу я оказалась в ресторане, где меня ждала мама, заговорщицки улыбаясь, рядом с ней была бабуля, Малик, моя двоюродная сестра с тетей и какой-то мужчина, с виду явно не наших кровей.
Я глянула на маму непонимающе, та лишь еще шире улыбнулась и положила свою руку на руку того мужчины. Опа... Я подошла, шокированная, к Малику и села рядом.
- Ну вот, малышка, ты на еще один год старше, совсем немного, каких-то там триста шестьдесят пять дней, и ты станешь совершеннолетней. Ну, а пока, еще годик, я могу вставить свои пять копеек, – улыбнулась мама.
- Наша девочка уже такая взрослая, – улыбнулась, еле сдерживая слезы, и бабуля, от чего у меня самой глаза стали на мокром месте.
- Бабуль... – начала я, но она, взяв платок, махнула мне и стерла слезы.
- Мы все долго думали, что подарить тебе, безделушки – глупо, драгоценности – удел мужчин, пусть они их дарят. Квартиру? У нас дом просторный, и смысла тоже не вижу посему. И посовещавшись, мы скинулись и решили купить вот это, – мама протянула мне маленькую коробочку из синего бархатного материала с маленьким серебристым бантиком.
Я взяла его, глянув на всех их по очереди – ну и что там? Вдох, выдох, открыла... внутри лежал ключ, а на нем висел красивый золотой брелок. Я взяла его в руку, заметив логотип BMW, мне подарили машину, вау...
Остаток дня, а после и вечера мы смеялись и ели, слегка выпивали, и танцевали. Мило, семья рядом, Малик тоже, что может быть лучше? Мужчину, что был с мамой, звали Хуан, это был тот человек, к которому она несколько раз в году летает в Египет, и у них отношения, судя по всему, достаточно серьезные. Что меня повергло в шок, ведь мама умело скрывала этот факт, или я была настолько слепа?
Бабуля же шла на поправку после ее воспаления, что подхватила, вероятно, на даче. Мама выглядела счастливой, Виталя был чуть более дружелюбен с Маликом, ну а Малик был само воплощение мечты. И обаятельный, и красивый, харизматичный, веселый, общительный... все, о чем можешь только мечтать, и я не сводила с него влюбленных глаз, ловя каждое его движение, жест, казалось, даже копируя. Это становилось похожим на помешательство, безумие, но я словно дышала им, и даже несколько часов разлуки разрывали сердце.
...
Все налаживалось, не считая того, что Малик ревновал меня к танцам. Забавно, да? Не к мужчине или подруге, не к семье... а к хобби, к стилю жизни. Это бесило, и мы нередко спорили, однако, чем сильнее спор, тем слаще ночь, и так продолжалось несколько месяцев. Первая наша сильная ссора произошла за день до первой круглой даты.
Сегодня было начало лета, вот она, сладкая палящая пора, когда натягиваешь как можно меньше одежды и накладываешь еще меньше косметики, спешишь к морю или пляжу. Утренние пробежки по-прежнему были своего рода ритуалом, хотя, пожалуй, раза два в неделю я их пропускала по вине Малика, ибо порой выпутаться из его объятий в кровати невозможно.