Настроение улучшается, я нетерпеливо постукиваю пальцем по барной стойке. Ну же… Ко мне подходит навязчивая рыжеволосая девушка, удостаиваю ту взгляда, но быстро понимаю, что совсем не мой типаж, и не совсем вежливо отсылаю ее. Повернись-повернись! Скандирую в мозгу.
Повернулась… Благо мой стакан стоял на барной стойке, иначе я бы, клянусь, выронил его. Нет-нет-нет… Это не может быть правдой, это не она…
Плавные соблазнительные движения, разбавленные порывистыми и практически дикими. Я завороженно смотрел, подходя ближе. Едва сдержался, чтобы не припечататься прямо к сцене. Тонкая полоска материи скрывает ее глаза, но я уверен, что не ошибся. Ее тату, что набивали мы вместе на ребрах, теперь преображено в другое. Как и на плече… Виталя ведь говорил об этом.
Это не то, чего она хотела, танцевать в клубе? Даже в таком дорогом и престижном? Она ведь о другом говорила, мечтала.
Я смотрю на реакцию людей, наблюдаю за окончанием танца, за ее поведением после. Она меня не заметила… уж я постарался. Иду назад к стойке, прошу просто воды. Мне надо привести в порядок мысли. В том, что я разобью вечно ухмыляющуюся физиономию Илье, сомнений больше не было, пусть правда ублюдок гипс снимет.
Как же мне поговорить с ней… Как? Искать ее за сценой плохая идея, просто подойти ближе к сцене, чтобы она заметила, еще хуже.
Думай, Малик, думай.
Ее второй выход был без маски. Так же как и третий. Я, словно наркоман, дорвавшийся до дозы, жадно следил за ней. За ее улыбкой, удовольствием. Танец для нее все, всегда был всем. А я идиот, который хотел отобрать у нее ее сущность. А сейчас я ее понимал, как никогда. Даже если убрать факт моей измены, моего предательства. Я был чертовски не прав, когда давил ее рамками. Не прав…
Восторженные крики, рукоплескания, свист. В ответ она лишь улыбается мило, коварно. Умело рисуя маски, она теперь словно актриса. Уже не та девочка, мечтательная и наивная. Теперь я вижу состоявшуюся женщину, молодую и самодостаточную. Уверенную в себе, гордую…
До закрытия клуба около часа, значит, она по идее сейчас уйдет. Я иду к черному входу, пришлось, правда, заплатить, чтобы меня пустили, и наплести с три короба о том, что хочу сделать сюрприз. Это и в правду сюрприз, только вряд ли для нее приятный. Выхожу к стоянке, там тусклый свет и совсем безлюдно. Раздолье для маньяка, блин. Стою, опираясь на столб, кручу в руке ключи от квартиры. Нервы…
Она идет, вся в себе, задумчивая, уставшая. Достает ключи от машины, судя по всему. Поправляет ворот куртки. Больше ждать нельзя, она просто ускользнет. Вдох-выдох. Сейчас.
- Ром, – зову ее, выходя из своего укрытия. Она замерла, повернулась и шок на ее лице был красноречив. Испугалась? Я ведь никогда не причинил бы ей вред, откуда страх в ее глазах? Молчание, затяжное, колючее. Но она не уходит. Просто смотрит прямо в глаза, рвет мою душу этой глубокой синевой. Куча эмоций мелькает в них: страх, боль, узнавание, шок, удивление, облегчение…
====== Глава 30. ======
Не могу набраться силы даже сказать слово. Я словно немая, будто набрала в рот воды. Стою и смотрю, глупая дура.
Его глаза полые вины, такие знакомые, но теперь немного чужие. Идеален, как и всегда.
Но не екнуло. Я так боялась этой встречи долгие годы, пугала себя, что если увижу, просто брошусь на шею к нему и забуду обо всем. Боялась, что та больная любовь воспрянет, поднимет крылья и будет снова жрать мою душу. А теперь стою и смотрю, ощущая громадную волну облегчения. Ведь все прошло…
- Привет, Малик, – спокойно отвечаю. Голос ровный, но не без эмоций. А смысл скрывать то, что я удивлена, что меня шокировала эта встреча? С ним мои маски всегда слетали, и пусть я теперь другая, более умная, гордая и повзрослевшая, не хочу играть во имя прошлого, хотя оно и болезненное, в нем все же были очень светлые и радужные моменты. Такие не забудешь… никогда. Он ведь был первым.
- Поговорим? – глубокий голос, он всегда так странно действовал на меня. А сейчас? Сейчас мне он лишь приятен на слух, пробуждает воспоминания, но дрожь? Нет…
- Да, только здесь холодно. Идем ко мне в машину, – поворачиваюсь, ощущая жгучий взгляд себе в спину. Открываю дверь и залезаю на заднее сидение. Расстегиваю куртку и, опираясь спиной на дверку, сажусь в пол оборота.
- Прости меня, – начинает и видно, что ему тяжело. А мне? Не знаю, все так сумбурно и непонятно. Я давно простила и забыла, отпустила и пошла дальше. Важны ли его слова? Нет, теперь нет.
- Давно простила. Как дочь? – перевожу разговор с темы его раскаяния на тему его жизни. Мне не все равно, как он живет. Наверное, так всегда, мы украдкой следим за бывшими, даже если чувств нет. Это сложно объяснить.
- Она хорошо, уехала с матерью в Италию, – видно, что ему тяжело дается говорить о них.
- А Вита? Ты ведь с ней? – и зачем я спрашиваю?
- Нет, не с ней, я ушел от нее сразу же после… – заминка. И ему больно вспоминать? Неужели…
Сейчас в своих размышлениях я все же осознаю, что обижена, что цепляюсь. А я-то думала, прошло окончательно. Все же мое предчувствие сегодня не обмануло, слишком многое произошло всего-то за один несчастный день. Ох, мужчины, как же вы отравляете нам жизнь, хотя без вас... без вас никуда.
- Почему? Ты ведь хотел семью, – пожимаю плечами, слова словно раздирают горло. Неприятно свербит внутри.
- Хотел с тобой, Ром, только с тобой, – тише говорит. А меня пробирает. Как же чешутся руки, как же душит злость, вмиг проснувшаяся.
- Хреново хотел, раз гнал меня под венец, зная, что она беременна. Как ты мог, Малик? Как? – вырывается против моей воли, ногти впиваются в ладони, чтобы умерить пыл.
- Я был потерян… ты не сказала “да”. Ты отдалялась, твои танцы… Я не понимал, – прячет глаза. Жалкое зрелище, правда.
Внутри все беснуется, хочу его добить, хочу раскромсать. Уничтожить. Чтобы ему было так же больно, так же несладко. Я ведь была, словно живой труп, оболочка без эмоций, комок боли… Столько всего, а виной был он.
- Ты не способен был понять, ты даже не слушал меня. Забери у рыбы воду – она погибнет. Так вот, я рыба, а вода моя – танец, – смотрю в его глаза, давлю своей волей. Теперь я сильнее, я уже не та. Ту он убил…
- Я теперь это понимаю, давно понял и искал тебя. Ты не представляешь, как мне жаль, как сильно я хочу все исправить, – тянешься ко мне, но я не позволяю, убираю руки.
- Поздно, Малик… – вздыхаю обреченно. Моя уверенность рядом с ним тает, ускользает, как песок сквозь пальцы.
- Ты видела, да? Я нашел кольцо, я поехал к тебе, но опоздал.
- Видела. И знаешь, я рада, что увидела все собственными глазами. Что сама поняла и осознала глубину твоего обмана и предательства, – горечь на кончике языка, горечь в каждом слове. Отголоски старой боли. Недоговоренность. Быть может, чтобы навсегда отпустить, надо просто вылить все из себя? Именно ему вылить…
- Боже, Ром, прости, ну правда, прости, – все же берет мои руки. Сжимает и не отпускает. А меня начинает трясти от него, от всего. Запоздалая реакция. Пытаюсь вырваться… Не выходит.
Кладет голову на мои колени, прилаживает к щекам мои ладони. Зачем? Так больнее…
- Малик, перестань… – голос предательски дрогнул.
- Малышка, я так виноват, я не мог жить без тебя, я с ума сходил, я искал тебя… – шепчет в мои ладони. Касается их губами. Нет… не нужно, не буди воспоминания, не вороши прошлое.
- Прекрати! – жестко вырываю руки, сжимаю их, кусаю губу, чтобы не дать волю всему, что изнутри рвется, что проснулось, откликнулось на зов.
- Говори, кричи, бей... что угодно. Только не молчи. Не закрывайся, пожалуйста, Ром… – опять мои руки в капкане его больших и горячих ладоней.
- Я была беременна, Малик… – тихо и глухо говорю, отводя глаза.
Смотрю в лобовое стекло, покрытое тонким слоем мороза. Заинтересованно рассматриваю рисунок на нем. Прогоняю мысли, успокаиваю себя. Мне бы сейчас потанцевать, наплевав на усталость, на то, что ноги болят от каблуков, на то, что голова гудит от музыки. Танцевать… во спасение самой себя. Чтобы не утонуть в прошлом.