Заспанный Сефер спустился по лестнице и исчез в кухне.
Керрис проверил кончик кисточки губами и вздрогнул от волнующего прикосновения. Обмакнул кисточку в чернила и задумался.
— Сефер, — позвал он, немного погодя.
Наставник появился из кухни с бокалом в руке.
— Что случилось?
— В Торноре каждая запись в хрониках начинается со строки о времени события. Скажем: «В год двенадцатый Морвена, девятнадцатого лорда Торнорского…» А как сейчас писать?
Сефер поскреб подбородок.
— Пиши: в год Совета… Который же теперь? Эриллард, ты не помнишь, когда образовался Совет?
— Да лет тридцать назад.
Керрис дождался, пока они сойдутся на более точной дате и снова смочил кисть. «Здесь повествуется о событиях в городе Илате, в тридцать четвертый год от создания Совета Городов в Кендре-на-Дельте. Записано Керрисом из Илата, — он задумался и добавил, — писцом».
— Когда впервые напали пустынники?
Сефер кулаком протирал глаза.
— В ночь четверти луны.
«В первый месяц лета в ночь четверти луны люди из племен Азеша пришли к городу Илату».
— Они явились с юга?
— Нет, с севера.
«Явились с севера. Поджигали дома».
— Надо перечислять пострадавших от пожара?
— Пожалуй, стоит. — Сефер взглянул сверху на строки, вздохнул и уселся рядом. — Впрочем, не обязательно. Напиши, что сожгли три дома и погиб Тия.
«…Общим числом — три. Погиб горожанин Тия. Азешцы вернулись через три дня. Сожгли один дом. Захватили в плен Риньярда — шири родом из Галбарета. Их женщина Тера сказала, что азешцы хотят научиться в городе колдовству. За отказ грозила убить Риньярда. Азешцев было в набеге — числом пятьдесят четыре. Они проявляли свой колдовской дар. Себя называли ли омани, или клейменые. Главным среди них был Барат».
Керрис приостановился, разминая затекшие пальцы.
— Я не мешаю? — Лицо Сефера от масляного света казалось восковым.
— Нет.
Терезия не играла больше. Кел ушел наверх, а шири потихоньку готовились ко сну. Керрис писал. В итоге получилось почти четыре страницы.
— Спасибо, — сказал Сефер, принимая листы.
Керрису работа казалась незаконченной. Кое-что следовало непременно дополнить. Жозен явно не был бы доволен такой записью. В ней сразу были видны неточности и упущения. Особенно в конце, когда его стал донимать переполненный мочевой пузырь.
Он вышел в теплую ночь. Запахи жилья мешались с ароматами полей. Это напоминало Торнор. Письмо в замок так и не отправлено. Завтра же нужно об этом позаботиться.
Моча хлестанула по изгороди, спугнув какую-то птичку. Он повернулся к дому, расправляя рубаху.
У двери стоял Сефер.
— Давай посидим немного.
Керрис опустился на уже остывшие камни скамьи.
— Как занятия на площадке?
— Нормально.
— Сегодня утром тебе пришлось страдать по моей вине. Прости. Знай я заранее, что присутствие азешцев вдруг подтолкнет твои воспоминания, никогда не подверг бы тебя этому испытанию.
— Я верю. — Керрис смотрел, как лунные лучи находят дорогу в густой листве.
— Тебе крепко досталось, но сейчас, мне кажется, все вышло к лучшему. — Сефер взял его за плечо и развернул к себе. — Сейчас я проникну в твое сознание, и ты меня остановишь.
Сефер был уже среди его мыслей и стремился все дальше. Кто же знал, как остановить давление разума наставника. Керрис отшатнулся, загородившись руками, которые едва смог поднять.
— Нет. Не то.
Вдруг руки упали со стуком. Голову будто пронзило иглой… Он снова видел лунную ночь, только своими глазами. Мозг освободился от чужих мыслей. Все случилось непроизвольно, объяснить это было невозможно, но он был свободен. И боли не было.
— Вышло?!
Сефер не отвечал. Керрис увидел слезы на его щеках и понял их причину.
— Простите, я не сознавал, что причиняю боль.
— Не беда, пройдет. Я и раньше знал, что ты сумеешь. Поздравляю.
Керрис заглянул в себя и увидел стену из серого камня со слюдяными блестками, как в арке торнорской башни. Неприступную стену.
— Почему ее не было раньше?
— Сегодняшний случай тебе помог. Утром в саду вернулось утраченное воспоминание о том, как ты ставил барьер еще малышом. Ты вновь обрел дарованное тебе знание, стертое в момент смерти матери.
— О, мама…
— Я, правда, никогда не верил, что забытое исчезло бесследно. Чтобы вновь пробудить утраченную способность, я попытался как можно глубже внедриться в твой мозг. Именно там, на донышке, сохранялось врожденное умение. Стоило туда добраться и прикоснуться, и ты мгновенно построил стену.
Керрис снова разглядывал в своем сознании несокрушимый гранит. Это и был его детский образ? Может, Сефер подкинул ему?.. Да нет, не может быть.
— Что я теперь могу делать?
— Что угодно.
Он вспомнил предложение Жозена, свои сомнения…
— Могу в Кендре-на-Дельте узнавать правду?
— Можешь. А можешь стать писарем в Илате или в Торнор вернешься, если тебе хочется.
— Нет, — поспешно сказал Керрис. О возвращении в замок он и не помышлял.
— А мне хотелось бы видеть тебя наставником в Танджо.
— Разве я сумею?
— Этому учатся, как всякому ремеслу.
В доме отворилась дверь. Выглянул Кел.
— Чем это вы занимаетесь? — На полдороге к скамье он поскользнулся и взмахнул рукой, сохраняя равновесие. — Черт! Откуда здесь взялась лужа? — Кел обнял Сефера и промурлыкал:
— Милый, пора домой.
— У нас разговор.
— Мне уйти?
Сефер вопросительно глянул на Керриса.
— Мы все успели выяснить?
— Вроде бы. — Вдруг стало холодно до ломоты в костях. Эта скамья прямо ледяная…
— Пойдем. — Кел поднял Сефера с каменной плиты. — Осторожнее, не споткнись, тут кротовая кучка. — Он обернулся и спросил через плечо: — Челито, с тобой все в порядке? О чем ты думаешь?
— Что вы все меня про это спрашиваете?
— Кто все?
— Ты, Айлин, Элли…
— У тебя лицо такое.
— Какое?
— Которое в себя глядит.
— Я думал о луне, о том, что звезды текут, как река.
Рука Кела легла на плечо.
— Мне звездное небо напоминает океан.
— Ты его видел, Кел?
— Видел. — Он поежился. — В саду свежо, челито. Пойдем. Завтра я расскажу тебе об океане.
Глава XIII
Под утро приснился сон.
Он, Керрис, в комнате — громадной, солнечной. Перед ним стол. Ростом он пониже стола. Тянется за чем-то, лежащим на недоступной крышке, шарит рукой и не может дотянуться. Со зла бьет по ножке стола с такой силой, что теряет равновесие и падает.
Над ним склоняется темноволосая женщина. Она улыбается, карие глаза лучатся. Треплет его по щекам и говорит:
— Открой ротик.
На языке расплывается и тает что-то густое и приторное, необыкновенно ароматное. Мед! Его-то и хотелось достать.
— Сладкоежка! — говорит женщина. Берет его на руки и баюкает.
Тепло и уютно. Слышно, как бьется ее сердце. Все расплывается и погружается в темноту.
— Мама! — Керрис вскрикнул, приподнявшись на тюфяке. Брызнули слезы.
Занимался новый день. Вскоре стали пробуждаться шири. Еще кричали петухи, проспавшие рассвет. Чтобы скрыть следы слез, он пошел умываться на кухню. Вернувшись, увидел, что Эриллард уже на ногах, а Дженси успела опрокинуть на пол кувшин с водой. Плохая примета — весь день пройдет кувырком. Происшествие вынудило выбраться из постелей Калвина и Элли. Вместе они подняли циновку и собирали воду, смешавшуюся с пылью.
Кел явился из сада. Чем-то озабоченный, он, ни слова не говоря, исчез в кухне и принес оттуда хлеб и кусок масла.
— Нынче мы без умолку болтаем.
Шутку Айлин никто не поддержал. Эриллард пожал плечами. Элли достала кинжал, чтобы отрезать себе хлеба.
— Что в конце концов происходит? — вскинулась Айлин. — Я почти до утра слушала, как ты вышагиваешь наверху.