— Она сказала, что ночь прекраснее, чем день, — сказала Джавохири, любуясь собой в зеркало размером локоть на локоть.
— Нет, совсем не так, — возразила Анджали. — Она сказала, что и ночь может быть прекрасной.
Джавохири фыркнула, но спорить не стала.
— Ведь дайвики Шьяма-Мукхи вам совсем не по душе, наставница? — снова спросила Анджали, когда Сахаджанья заплела ее волосы в косу и принялась украшать пряди цветами жасмина.
За неосторожные слова ученица сразу же получила шлепок по губам.
— Ты забыла, чему тебя учили на уроках постижения дхармы? Апсара должны относиться ко всем ровно, никого не выделяя приязнью или неприязнью. Держи язык на привязи, если не хочешь лишиться его раньше времени!
— Она болтливая, как попугаиха, — поддакнула Джавохири, примеряя красную краску к губам.
— А ты кривляешься перед зеркалом, как обезьяна, — сказала Анджали.
Передразнивая Джавохири, она вытаращила глаза, обеими руками оттянула себе уши и замотала головой на манер бамбуковых мартышек.
— Сама обезьяна!
— Не заставляйте меня пожалеть, что я взяла вас сюда! — прикрикнула Сахаджанья, и девушки сразу же присмирели.
Они надели шафрановые одежды с золотистой каймой, выкрасили ладони и кончики пальцев кармином, подвели глаза. Анджали посмотрела в зеркало и не узнала себя. На нее смотрела небесная танцовщица с лицом белым, как свежее молоко. Драгоценности озаряли ее сияющим ореолом, придавая необыкновенный блеск глазам.
Наставница угадала ее мысли:
— Это и правда ты, — сказала она, убирая последние огрехи в наряде — расправляя складки шаровар и закрепляя золотую подвеску на конце косы. — Не веришь собственным глазам?
— Не верю, — тихо ответила Анджали.
Джавохири была занята лицезрением собственного отражения и не слышала их разговора.
— Я тоже не верила, когда впервые выходила на сцену, — Сахаджанья поправила ножные браслеты на Анджали и окликнула Джавохири. — Поспешите! Вы же не хотите поразить царя богов опозданием⁈
Они вышли из покоев танцовщиц и прошли по прямой, как стрела, дорожке к искусственному пруду, на котором были установлены сцена и плавучая беседка для зрителей, сплошь увитая цветами.
Пройдя деревянными мостками, апсары оказались за сценой — крытой площадкой, огороженной с двух сторон колоннами.
Вдоль сцены стояли лампы в каменных чашах, один край которых был выше чем другой. Это позволяло направить свет на сцену, в то время, как беседка со зрителями оставалась в тени. Сидевшие на вершинах колонн слуги бросали душистые лепестки роз и чампаки. Лепестки летели, как бабочки, и так же, как ночные мотыльки, мгновенно сгорали, если касались пламени светильников. Но большинство лепестков падало на украшенную цветами беседку, где расположились отдыхающие боги, и воздух был напоен ароматами.
Несмотря на вечернюю духоту, здесь было прохладно от воды, фонтанов и громадных подвесных вееров, которые усердно раскачивали гандхарвы, призванные прислуживать гостям. Играла музыка, и на сцене распорядитель пира уже распевал молитвы великим богиням — покровительницам искусства — госпоже Сарасвати, госпоже Падме и госпоже Бхайрави. Все происходящее казалось прекрасным сном, чудесным видением. И также, как Джавохири, Анджали подумала, что это — самое лучшее место на свете, и что жить здесь — самое большое счастье.
Сахаджанья бегом домчала учениц до колонн и поставила последними в шеренге апсар, готовых выйти на сцену.
Прекрасные женщины в одинаковых шафрановых нарядах, с косами, украшенными жасмином, казались похожими друг на друга, как родные сестры. Джавохири и Анджали лишь совсем немного уступали им в росте. Апсары не обратили на новичков внимания, и переговаривались тихими, мелодичными голосами — будто журчала родниковая вода.
«Когда-нибудь и я стану такой же, — поклялась мысленно Анджали. — Нет! Я стану лучше их».
Распорядитель пира трижды ударил об пол тростью, увитой бубенчиками, и наставница Сахаджанья напутственно подшлепнула учениц:
— Просто танцуйте, как на занятиях, — шепнула она.
Вслед за старшими подругами Джавохири и Анджали вышли на сцену и заняли места у светильников.
Свет от ламп слепил, и Анджали не сразу разглядела зрителей, расположившихся в цветочной беседке. Зазвучала знакомая музыка, и тело отозвалось привычными движениями. Заученный и повторенный тысячу раз танец Анджали могла бы станцевать и с закрытыми глазами. Но сейчас ее взгляд был устремлен туда, в полумрак, где боги лакомились сладостями и наслаждались представлением.