— Ты растолстеешь, — сказал кто-то застенчиво, и девочки оглянулись.
На ступенях выше сидела еще одна претендентка в танцовщицы — девочка тоньше тростинки, с мечтательным взглядом. Ресницы у нее были длинными и красиво загнутыми, и она все время хлопала ими, словно боялась или удивлялась чему-то.
Так началась их многолетняя дружба. Им повезло — всех троих приняли в начальный класс. Все трое мечтали тут же приступить к танцам, но вместо этого пришлось начать с изучения ритма. Каждый день ученицы только и делали, что десятки, сотни, тысячи раз принимали позу мураманди — выворачивали колени наружу и приседали так низко, что ягодицы касались приподнятых пяток, и отстукивали ритм. Тех, кто падал, строгая наставница награждала тычками и обидными прозвищами. «Та-ки-та-дхи-ми, та-ки-та-дхи-ми», — Анджали даже ночью снилось, что она отбивает ступнями мишрим,[6] а колени мучительно болели, и многие девочки не могли уснуть, и хныкали всю ночь напролет.
Потом начались упражнения по укреплению дыхания. Сидя неподвижно, вдыхая через нос и выдыхая через рот, полсотни маленьких учениц одинаково тянули звук «ом». Потом начались изнурительные наклоны в стороны, и задержка дыхания в позе уттанасана, когда носом касаешься коленей. Многие уставали от однообразных занятий и при первой же возможности давали себе передышку. Среди таких была и Анджали. Нетерпеливая по натуре, она жаждала идти дальше, учиться танцевать, подобно вихрю, слушать и понимать музыку, а не сидеть неподвижно или лежать, сложившись пополам.
— Зачем столько раз повторять одно и то же? — спросила она однажды у наставницы танца. Они с Сахаджаньей украшали цветами статую верховного бога, и только поэтому Анджали не получила шлепка по макушке за любопытство.
— Стоит ли заниматься таким тонким искусством, если ты не понимаешь даже основ? — резко ответила наставница Сахаджанья. — Ты думаешь, танец — это легкость и красота? Глупая! Танец — это долгое учение, труд, кровь, перемешанная с потом. Подумай сама: когда ты отбиваешь ритм, мысли твои заняты счетом, ты повторяешь его про себя. Значит, твоя голова поглощена земным, а не небесным. А танец — это слияние земного и божественного. Прежде, чем улетать головой в небеса, освободи свое сознание, иначе оно потянет тебя вниз, подобно мешку с песком. Твои ноги должны отбивать ритм сами по себе, чтобы твои мысли могли осознать божественное. А не приучив легкие к правильному дыханию, как сможешь сплясать восьмой великий танец — танец ног? Ты просто задохнешься и свалишься на сцене, опозорившись сама и опозорив наставницу.
С тех пор Анджали переменилась. Однообразное обучение уже не казалось скучным, и она с удвоенным пылом принялась отстукивать ритмы и тренировать дыхание. Сахаджанья изредка скупо хвалила ее, и все чаще ставила в первые ряды, где танцевали девочки, служившие образцом для остальных.
Сейчас Анджали считалась одной из самых талантливых учениц. Уже теперь ей прочили титул дайвики. Если будет так же усердна, если не заболеет, и если красота ее не увянет.
Стать дайвики, божественной плясуньей… Вот мечта всех небесных танцовщиц. Дайвики предстает перед богами. Дайвики почитают наравне с царем гандхарвов. Дайвики живет в отдельном дворце, посещает божественные пирушки, куда запрещен вход апсарам низшего ранга, она носит шелковые одежды, имеет собственных слуг, а если повезет — то и собственную виману.
Вот о чем думала Анджали, во время часа покаяния. Иногда она косила глазами в сторону Джавохири, пытаясь угадать, изнуряет ли она себя мысленным бичеванием или тоже погрузилась в радужные мечты о будущем? Вскоре Джавохири ожидало испытание, которого страшились и ждали все ученицы, ведь именно это испытание должно было решить их судьбу. Анджали же предстояло учиться еще три года, прежде чем придет время ее арангетрама — первого выступления перед публикой.
— Я надеюсь, вы подумали о многом, и думали только о полезном, — сказала наставница Сахаджанья, когда время наказания вышло. — А теперь идите, занятия вот-вот начнутся.
Смиренно поклонившись и поблагодарив наставницу за преподнесенный урок, девушки покинули дом под баньяном. Но едва ноги их ступили за порог, смирение исчезло, как капли воды на солнце. Обменявшись самыми непримиримыми взглядами, соперницы, все же, не решились затевать новую ссору в опасной близости от строгой наставницы, и разошлись в разные стороны, где их уже поджидали подруги и сторонницы.
Хема бросилась на шею Анджали, осыпая Джавохири проклятиями и обидными прозвищами, а Ревати робко протянула рис с кусочками курицы, завернутые в широкие листья.