Выбрать главу

— Я не понимаю, — прошептала я.

— Я говорил тебе о мире, который не является Землёй, — пояснил Тэйбар.

— Другой мир? — поражённо спросила я.

— Да, — подтвердил он.

— Другая планета?

— Совершенно верно.

— Но Вы — человек. Я же вижу, это очевидно, — сказала я. — Конечно, весьма своеобразный, сильно отличающийся от тех мужчин, к которым я привыкла, но человек.

— Ты испугалась, что я — инопланетянин? — поинтересовался он.

— Да, — прошептала я.

— С одной стороны, это, конечно, верно, и с твоей точки зрения, я являюсь инопланетянином, — пояснил он, — в том смысле, что я появился на свет на другой планете. Однако, с другой стороны, меня нельзя считать инопланетянином, поскольку генетически я отношусь к тому же виду, что и Ты.

Я непонимающе смотрела на него.

— Мои предки родом с Земли, — пожал он плечами, — точно так же, как и твои прибыли сюда из Европы. Не бойся. Я — каждой клеткой такой же человек, как и Ты.

— Понимаю, — пробормотала я, немного расслабляясь.

— И именно поэтому я столь опасен для тебя, — не дал мне полностью успокоиться Тэйбар. — Именно потому, что я — представитель твоего собственного вида, я понимаю тебя, я знаю, как Ты думаешь, для меня не секрет твои мерзкие и противные чувства и эмоции, твоё лукавство, твоя мелочность, твой эгоизм, твои глупые смешные уловки. Я знаю о тебе всё, кто Ты, и что Ты.

— И этот мир, о котором Вы говорите, — вздрогнув, прошептала я, — если предположить, что он действительно существует, в чём-то похож, на другой мир, ушедший мир, о котором мы с вами говорили в прошлый раз?

— Да, — кивнул мужчина.

— В особенности в одном признаке? — уточнила я.

— Он похож на те цивилизации во многом, — ответил Тэйбар, похоже, несколько удивившись моему вопросу. — Тебя интересует какой-либо особый признак?

— Этот мир…, начала я, но запнулась и замолчала.

— Что? — поторопил он меня.

— Действительно ли это — мир, в котором женщины, такие как я, могут быть куплены и проданы в качестве рабынь? — наконец, собравшись с духом, проговорила я мучивший меня вопрос.

— Да, — ответил мужчина.

— Что Вы собираетесь сделать со мной? — спросила я.

— А разве Ты ещё не догадалась? — ухмыльнувшись, поинтересовался он.

Я попыталась вскочить на ноги. Последовал мгновенный, безжалостный, рывок цепи. Мужчина, стоявший у меня за спиной, с поразившей меня ловкостью, крутанул привязь, и я, перевернувшись в воздухе, задыхаясь и хрипя, полетела на пол, на этот раз на живот. Меня поразила та лёгкость, жестокость и профессионализм, с которым это было со мной проделано. Как превосходно, как легко, как гладко, совершенно не задумываясь, это было сделано! Перед Таурогом я была совершенно беспомощна. Я почувствовала его ботинок на своей спине, безжалостно прижавший меня к ковру. Шея под ошейником немного саднила. Несколько звеньев цепи легли на пол около моего горла. Насколько смогла я подняла голову, попытавшись осмотреться.

Тэйбар, всё также стоявший передо мной, кивнул, и Таурог убрал ногу с моей спины. Однако я всё ещё прекрасно чувствовала то место, где остался отпечаток его ботинка. Я была в ужасе. Я чувствовала грубый, притоптанный ворс ковра под собой. Я не могла не заметить разницы между тем, как это ощущалось кожей спины, когда меня уложили на ковёр в первый раз, и как это было сейчас, лёжа на животе. Для спины ковёр казался просто твёрдым и шершавым, с их точки зрения, вполне подходящей поверхностью, на котором можно было проверить девственность девушки. Но, когда меня уложили на живот, для нежной кожи моих грудей, живота и бёдер, тот же самый ковёр стал ощущаться совершенно по-другому. Теперь все мои чувства стали многократно острее, казалось, что я ощущала каждый дефект его поверхности, каждую крошечную грубую ворсинку, возможно, приподнятую подошвой посетителя. Я ходила по этому ковру тысячи раз, но никогда прежде мне не приходилось лежать, прижимаясь к нему голым животом.

— На колени, — скомандовал мой похититель.

Я поднялась на колени, а моё тело всё ещё помнило те чувства, что вызвал в нём столь близкий контакт с ковром. Таурог не проявил ко мне ни капли снисхождения. То место на спине, куда он вдавил свой каблук, до сих пор саднило. Можно было сделать вывод, что я не относилась к тем категориям вещей, к которым стоило проявлять мягкость.

Я смотрела на своего похитителя.

— Возможно, тебе будет интересно узнать, что Ты уже в течение довольно долгого времени была в нашем списке, — сообщил мне Тэйбар.

— В списке? — не поняла я.

— Да, — кивнул он, — точнее, в списках. Сначала, тебя внесли в наш список сбора информации, через год перевели в список рассмотрения, а ещё через полгода уже в активный список, где твоё имя находилось последние три месяца.

— Я не рабыня! — отчаянно выкрикнула я.

Тэйбар медленно приблизился ко мне, и я испуганно отпрянула. Он наклонился надо мной и, схватив меня за плечи, легко поднял меня с колен. Я беспомощно повисла перед ним, едва касаясь пола кончиками пальцев ног.

— Напротив, — усмехнулся мужчина, — моя ненавистная маленькая чаровница, Ты именно она и есть. Уверяю тебя в этом. И у меня нет в этом вопросе ни малейшего сомнения. Мы знаем свою работу. Для опытного глаза, проницательного глаза, того, кто обучен искать и узнавать такие детали, совершенно очевидно, что Ты — рабыня. Это подходящее состояние для такой женщины как Ты, и это совершенно ясно для любого из нас. Ты можешь отрицать это, увиливать, но это так.

— Нет, нет, — заплакала я, отворачивая от него голову.

— Ты думаешь, что я могу не признать рабыню? — поинтересовался он. — Это — мой бизнес.

Я застонала. Он встряхнул меня так, что мою голову отбросило назад, и я вскрикнула от боли.

— Смотри на меня, — приказал мужчина, и испуганно повернула лицо к нему. — Я, как и многие другие, могу опознать рабыню, и, можешь не сомневаться, я разглядел в тебе одну из них.

— Нет, — всхлипнула я и, не в силах смотреть на него, опустила глаза.

— Смотри на меня, — повторил он, и мне пришлось снова встретиться с ним взглядом. — Это в твоих глазах.

— Нет, — простонала я, глотая слёзы.

— В тот раз, несколько месяцев назад, заглянув в глаза сидевшей за тем глупым столом девки, я увидел лишь голую рабыню, скрытую под дурацкими тряпками из хлопка и шерсти.

— Нет, — заплакала я.

— И вот сейчас, я снова вижу перед собой глаза рабыни, и только убеждаюсь, что не ошибался тогда, и тебе ни за что не переубедить меня, что я не прав.

— Нет, нет! Не-е-ет! — уже в голос рыдала я, отворачивая лицо от него.

Было невыносимо встречаться взглядом с этими жестокими глазами, так пугавшими меня, казалось, смотревшими сквозь меня, как огонь прожигавшими меня насквозь и словно двумя незваными пугающими факелами развеивавшими мрак моих секретов, освещавших мои самые глубоко спрятанные и бережно хранимые тайны, вытаскивая на свет то, что я скрывала от всех в самых дальних закутках моего сердца и глубинах моего живота.

— Мне приказать тебе станцевать перед мужчинами ещё раз? — поинтересовался Тэйбар.

— Нет, — затрясла я головой. — Не надо!

— Не бойся этого так, — усмехнулся мой похититель, — тебе придётся танцевать перед ними снова и снова, и танцевать так, как Ты никогда представить себе не могла, что женщина сможет танцевать перед мужчинами!

— Нет! — зарыдала я. — Нет, не-е-ет!

Он отпустил мои руки, и я, не в силах удержаться на подкашивающихся ногах, как тряпичная кукла, снова свалилась перед ним на колени. Наверное, со стороны могло показаться, что единственное, что я могла делать перед таким мужчиной, это стоять на коленях. Вдруг, он с сердитым видом, затолкнул мне в рот, скомканный лоскут шёлка, то самое моё платье, ещё недавно снятое мной по его требованию. Я была принуждена к молчанию.

— На четвереньки, — скомандовал мой похититель.

И я оказалась перед ним в ещё более унизительной позе, стоя на полу на руках и коленях. Цепь приблизительно на фут свисала с ошейника на моей склонённой шеи, уходила вправо, а затем поднималась к кулаку державшего меня на поводке мужчины, кажется, его звали Таурог. Я могла почувствовать её тяжесть, повернувшую ошейник креплением вниз и немного вправо.

Мужчины перебросились несколькими фразами, но я не поняла, ни слова из их разговора. Я даже не смогла понять, на каком именно языке они говорили. Он показался мне очень выразительным и чрезвычайно экспрессивным.