В этом смысле у сывороток действительно была своя цена. Мы все заплатили за них своими шеями. Со странным чувством, я вдруг поняла, что, даже если я того не желала, даже если бы я страстно хотела иного, моя юность и красота теперь навсегда останутся свежими и соблазнительными для гореанских рабовладельцев. И никуда мне от этого уже не деться! Это было своего рода ещё одним «ошейником».
Я вздрогнула, осознавая каков мог, в конечном итоге, быть реальный эффект стабилизационных сывороток.
— Что случилось? — поинтересовался мужчина, заметив моё состояние.
— Ничего, Господин, — заверила я его.
Я не осмеливалась развить мысль о сыворотках. Я боялась понять их эффект. А вдруг, мой хозяин ошибался! А вдруг я неправильно его поняла? Уж лучше думать о чём-нибудь другом!
— Господин, — сказала я.
— Да, — с готовностью отозвался он.
— Мне показалось, что Вы много знаете о тех существах. Вы были как-то связаны с ними?
— Да, — признал Тэйбар.
— А Вы всё ещё связаны с ними? — полюбопытствовала я.
— Нет, — ответил мужчина.
— Те животные, были как-то вовлечены в похищение рабынь? — спросила я.
— В некотором смысле, да, — кивнул он. — Они обеспечивали нас, по большей части, средствами для ведения бизнеса.
— Бизнеса? — переспросила я.
— Работорговли, — пояснил Тэйбар.
— Конечно, Господин.
— И кстати, не становись самонадеянной, думая о стабилизационных сыворотках, — предупредил он меня.
— Самонадеянной? — не поняла я.
— Вот именно. Заруби себе на носу, что независимо от их ценности или выгоды с твоей точки зрения, у них есть также и другие последствия. Например, Ты теперь очень долго будешь продолжать представлять интерес для рабовладельцев, Ты будешь очень долго возбуждать их, Ты надолго останешься тем видом женщины, который они захотят иметь в своих ошейниках и цепях. Оставаясь такой же, как сейчас, нежной, прекрасной, соблазнительной и желанной, Ты должна ожидать, что постоянно будешь сталкиваться с рисками и опасностями сопутствующими твоей красоте в мире, где эти качества являются своеобразной валютой, законным средством обмена, где твоя красота может использоваться для того, чтобы подкупить предателей, или стать призом для героя, где Ты — являешься наградой за храбрость и смелость, или можешь считаться трофеем завоевателя, где тебя могут использовать, как выкуп для заключения перемирия между городами и государствами, и где, в конце концов, Ты можешь быть просто куплена и продана на рынке.
— Да, Господин, — прошептала я.
Возможно, я была ужасной женщиной, но лично я ничего не имела против мысли о том, чтобы быть возбуждающей и красивой. Возможно, было абсолютно правильно, что я была наказана за это неволей.
— Ты — красивая рабыня, — сказал Тэйбар.
— Спасибо, Господин, — улыбнулась я.
Интересно, задавалась я вопросом, были ли у моего владельца слабости. Некоторые мужчины очень сильны в противостоянии с другими мужчинами, но всё же теряются со своими женщинами. Он только что сказал, что я красива. Это был комплимент, указывавший на некоторый интерес ко мне, или одобрение меня, по крайней мере, в одном отношении. В таком случае, не смогу ли я, пусть и оставаясь в ошейнике, использовать его чувства, чтобы управлять им? Ведь, он следовал за мной в течение многих месяцев, прошёл тысячи пасангов! Значит, я должна ему нравиться, по крайней мере, немного. И не исключено, что он питает ко мне нежные чувства, а возможно, даже и любит меня. Могу же я использовать это. Интересно, проявит ли он слабость в отношениях со мной? Не повредило бы проверить его. Я знала, что у некоторых девушек получалось обводить своих владельцев вокруг мизинца. Признаться, мне было интересно, смогу ли я сделать то же самое.
— Господин, — позвала я, приняв решение.
— Что? — буркнул Тэйбар.
— Я ведь не обычная гореанская девушка. Вы же знаете, что я с Земли, — намекнула я и, не дождавшись ответа, продолжила: — Мы завтра уходим из лагеря. Мне бы хотелось иметь хоть какую-то одежду. Я могла бы сделать тунику из одеяла, как у Тупиты.
— Ты что, не расслышала мое решение? — спросил Тэйбар. — Или уже забыла, что я сказал, что Ты останешься голой?
— Да, Господин, я помню, — ответила я и заканючила: — Но мне так не хочется ходить голой. Я бы хотела хоть чем-то прикрыться. А Вы могли бы передумать.
Повисла пугающая меня пауза.
— А я поцелую вас очень хорошо, — предложила я, — если Вы дадите мне одежду.
— Для очень умной женщины, — вздохнул Тэйбар, — Ты непередаваемо глупа.
— Господин? — растерлась я.
— Возможно, всему виной твоя женственность, — проворчал мужчина.
— Господин? — не поняла я.
— А теперь, целуй меня с совершенством рабыни или умрёшь, — приказал он.
— Да, Господин! — сказала я, покорно склоняясь над ним.
— Глотай, — велел мне мой господин, когда, закончив, я оторвалась от него.
Я, испуганная его тоном, выполнила его команду.
— Вот я всё думал, как Ты поведёшь себя, если я отдам в твоё распоряжение, хотя бы хорт комнаты, если хотя бы в течении ина допущу снисхождение.
— Господин! — вскрикнула я.
Но кричать было бесполезно, мужчина уже перехватил мои запястья и, отточенным движением, накинул и затянул на них пеньковый шнур. Теперь мои руки были связаны спереди. Тэйбар, без излишней нежности оттащил меня к дереву и привязал мои руки, к низко-растущему толстому суку. Низко для дерева, а мне пришлось стоять на цыпочках.
— Нет, Господин! — в отчаянии закричала я. — Пожалуйста, Господин!
Порка была жестокой. Когда он отвязал меня от дерева, я могла только подвывать и лить слёзы. Я была в состоянии близком к шоку, даже стоять на ногах самостоятельно не могла, и господин просто оттащил меня к одеялам волоком. Там он сердито бросил меня в ногах одеял и, сковав меня цепью по рукам и ногам, завалился на расстеленные одеяла и укрылся ещё одним с явным намерением спать.
— Господин, — жалобно позвала я, — я могу говорить!
— Нет, — отрезал мужчина.
Так я пролежала там в расстроенных чувствах до самого утра. Он был моим господином. Я любила его! Я любила его больше всего на свете! И умудрилась провалить первую же проверку! Я всего лишь хотела узнать, наверное, по-дурацки, характер своей власти над ним, если таковая вообще была, а вместо этого узнала характер наказания, которому могу подвергнуться в любую минуту. Я всего лишь хотела узнать, действительно ли я была его рабыней, а он, не пойдя на компромисс, заставил меня служить ему, избил меня плетью и приковал цепью у своих ног. Пожалуй, библиотека и в самом деле осталась в далёком прошлом, а в настоящем я была его рабыней! Вспомнилось, как я спросила его ранее, нельзя ли мне спать в его ногах, как если бы я была его слином, а он ответил: «Возможно, позже». Почему я сразу не поняла, что Тэйбар просто проверял меня, что он в тот момент исследовал мои качества, характер, моё поведение? Как я теперь страдала и раскаивалась! Как ужасно я повела себя! Я не прошла первую же проверку своего господина, которого любила всем сердцем! И всё же, какое огромное облегчение и теплоту я почувствовала, когда удостоверилась в его силе и господстве. Теперь я точно знала, что мой господин — настоящий мужчина, который никогда не откажется от своей независимости, и всегда останется истинным мужчиной. Теперь я была удовлетворена, и со всей своей страстью жаждала, быть его женщиной, его прекрасной рабыней. И пусть я не прошла его тест, зато он прошёл мой. Само собой, я не могла не знать, что меня могло ожидать наказание за то, что я вызвала его недовольство. Правда, мне страстно хотелось спать рядом с ним, или хотя бы у его бедра, а вместо этого теперь приходилось лежать в его ногах, как слин или собака, или даже того меньше, как рабыня. Но я была рада уже тому, что он лежал поблизости от меня! Ещё оставалась неприятная вероятность того, что теперь мой господин может захотеть, порть меня гораздо чаще. Этого я не могла знать наверняка, но зато точно знала, что была в пределах желаний Тэйбара из Ара, моего господина.
Заснула я уже под утро, зато, когда проснулась, обнаружила, что заботливо укрыта одеялом.
— Господин, — позвала я сразу. — Я прошу прощения.
Тэйбар склонился надо мной и снял с меня цепи. Со всей возможной поспешностью, я встала перед ним на колени, и непрошеная, стремясь продемонстрировать всю глубину моего раскаяния, застенчиво и нежно, поцеловала его. Я служила ему со всей страстью, деликатностью и совершенством, на которые только была способна. А проглотив, я подняла взгляд на него, надеясь увидеть хотя бы частицу прощения или доброжелательности в его глазах.