Я растерянно смотрела на Тэйбара, пытаясь понять, что он мне говорит. Конечно, я уже поняла, меня могли избить. Мне уже «посчастливилось» почувствовать, что такое плеть, и ни малейшего желания повторять эти ощущения снова у меня не возникало.
— Что-то не так? — поинтересовался мой похититель.
— Я не понимаю, что Вы говорите, — призналась я.
— О-о-о? — насмешливо протянул Тэйбар.
Я вцепилась руками в цепь, что соединяла мою шею с кольцом в полу.
— Я не понимаю, зачем я здесь, — пробормотала я. — Что Вы собираетесь сделать со мной?
— Ты имеешь в виду, что с тобой сделают в ближайшее время? — уточнил он.
— Да, — кивнула я.
— Тебя заклеймят, — как о чём-то само собой разумеющемся, сообщил мне мужчина, — и наденут ошейник.
Я недоверчиво уставилась на него.
— Впрочем, то же самое, ожидает и остальных девушек, — сказал Тэйбар. — У Вас у всех будут клейма и ошейники.
У меня перехватило горло от страха. Я была не в состоянии вымолвить ни слова.
— Так предписывают торговые правила, — пожал он плечами.
— Это, — испуганно пролепетала я, — действительно тот самый мир, о котором Вы говорили, и в котором женщин, таких как я, покупают и продают в качестве рабынь?
— Позиция, — скомандовал мой похититель.
Я немедленно выпустила цепь и замерла на коленях, в той же позе что и прежде, описанной Тэйбаром, спина прямо, ягодицы на пятках, руки на бёдрах, колени широко в стороны.
— Да, это именно такой мир, — подтвердил мужчина, оказавшийся работорговцем.
— Значит, вот какую судьбу Вы избрали для меня, — прошептала я. — Значит, я буду рабыней.
— Да, — кивнул Тэйбар.
Я молчала ошарашенная свалившейся на меня судьбой.
— А знаешь, меня ведь будет забавлять, время от времени, думать, как там тебе живётся в суровой и абсолютной неволе, и как Ты, оказавшись на своём законном месте, отчаянно стремясь сохранить свою жизнь, ублажаешь своих владельцев, моя привлекательная и ненавистная мне шлюха.
— Именно поэтому Вы не взяли меня. Вы хотели сохранить мою девственность? — спросила я.
— Совершенно верно, — кивнул работорговец.
— Моя девственность может повлиять на мою цену? — спросил я.
— В логике тебе не откажешь, — усмехнулся Тэйбар.
— У меня будет цена, как если бы я была животным, — пробормотала я.
— Скоро, Ты и будешь животным, — пожал мужчина плечами, — полностью по закону.
— Вы захватили меня, — с недовольной гримасой сказала я. — Моя девственность принадлежит вам. Она — ваша.
— Мне она не нужна, — усмехнулся работорговец.
Я пораженно уставилась на него.
— Я предпочитаю отдать твою девственность тому, кто тебя купит, — бросил он.
Я закусила губу, чтобы сдержать рвущийся наружу гневный крик.
— Сам того не желая, я нахожу тебя чрезвычайно привлекательной, — признался Тэйбар, — и даже невыносимо привлекательной. А теперь, я просто выброшу тебя из головы, и довольно скоро забуду о тебе. Ты станешь всего лишь ещё одним номером, одной из пометок в моих записях. Но именно тебя, я считаю привлекательной, и не некую бесполезную часть тебя. Чего стоит девственность ненавистной мне «современной женщины», презренной шлюхи, такой как Ты? Да ничего! Это совершенно бесполезная для меня вещь. О да, могло бы быть забавно, в качестве акта надменного высокомерия, забрать её у тебя, взломать её, быть первым, кто вынудит тебя развести ноги, чтобы вскрыть тебя для использования мужчин. Однако для меня ещё забавнее выказать тебе моё презрение к ничего не стоящему кусочку хрупкой временной ткани, которому Ты, похоже, придаёшь такое неестественно великое значение, и оставить его судьбу лотерее рынка, и тому, кто предложит за тебя наиболее высокую цену. Пусть твоя девственность достанется тому, кто купит тебя первым, кем бы он ни был.
Я до боли сжала кулаки на бёдрах. Я плакала. Я рыдала.
— Таким образом, я выказываю свое презрение к тебе, — бросил работорговец.
Я подняла на него заплаканные глаза.
— Прелестница, — сказал он. — Но не я, а другие будут пользоваться твоими прелестями.
— Не оставляйте меня здесь, — взмолилась я, но Тэйбар отвернулся и вышел вон.
Я легла на пол, вытянув ноги. Через некоторое время до меня донеслись голоса из двери. Я не понимала их языка. Они пришли за мной.
5. Обучение
— Жри давай, сука! — рявкнул мужчина, втиснув моё лицо в корыто, погрузив его почти наполовину во влажную безвкусную массу.
Рука мужчины была сомкнута на моих волосах. На мгновение я испугалась, что сейчас задохнусь, и, открыв рот отчаянно, зубами, губами, языком, принялась вгрызаться, всасывать, вылизывать, выскабливать, крутить головой, из всех сил пытаясь набраться в рот столько каши, сколько было можно. Рука, вцепившаяся в мои волосы, дёрнула мою голову вверх. Я постаралась побыстрее проглотить то, что удалось набрать в рот, что было не так легко сделать.
Я, зажмурившись, стояла на коленях перед деревянным корытом вместе с другими девушками. Рядом со мной на корточках присел мужчина. Всё моё лицо и волосы были измазаны в каше. Как только мне удалось сглотнуть, мой мучитель снова ткнул меня головой в деревянное корыто, глубоко, почти по самые уши, погружая в кашу. И снова мне пришлось изо всех сил пытаться набрать в рот столько, сколько получится, и при этом не захлебнуться. Наконец, рука мужчины оставила мои волосы в покое, и я смогла вынырнуть из мокрой массы. Я проморгалась и открыла глаза. Каша облепила моё лицо, её мокрые комочки, словно нетающий снег, свисали с моих ресниц. А мужчина уже шёл дальше. Я изо всех сил пыталась заставить себя проглотить то, что у меня было во рту. Я немного, стараясь сделать это незаметно, пошевелила руками, скованными за спиной лёгкими удобными наручниками. Я бросила короткий взгляд вправо, на других девушек, закованных таким же образом. Нам пока не разрешали пользоваться руками при кормлении. Я быстро взглянула влево от себя, и, удостоверившись, что мужчина смотрел в другую сторону, поскорее наклонилась вперёд, и попыталась, насколько это было возможно, стереть о край деревянного корыта с лица, особенно с век и ресниц, налипшую кашу. Этот мужчина относился ко мне не так, как к остальным женщинам. Почему-то, в этом вопросе мне уделялось особое внимание. Возможно, это имело отношение к чему-то, произошедшему ранее. Я посмотрела на девушку, блондинку, стоявшую на коленях по правую руку от меня. Она снова опустила голову к корыту, отчего запястья, скованные за спиной такими же, как и у меня, весьма привлекательными женскими наручниками, всего лишь двумя замкнутыми кольцами соединёнными короткой поблёскивающей цепью.
Мы все были раздеты. Не трудно было догадаться, кто из нас всё ещё были девственницами, ибо все, кто было таковыми, как я, например, носили «железный пояс». Простое, но эффективное устройство. Горизонтальная часть, своего рода овальный железный пояс, сомкнутый вокруг моей талии, и вертикальная U-образная, собранная из двух половин, передней и задней. Передняя половина вертикальной части выпуклая, по форме лобка, сверху широкая, закреплённая на горизонтальном поясе посредством заклёпок, и сужающаяся книзу, где к ней на петле аналогичной дверной, крепилась вторая половина, которая будучи пропущенной между ног, прикрывала ягодицы. Сзади на горизонтальном поясе имелись проушины, которые входили в прорезь, имевшуюся вверху задней половины U-образной вертикальной части и замыкались на навесной замок. Было очень мало шансов, что у меня заберут мою девственность, пока я ношу это устройство.