Он был на верхней палубе, там, где они еще утром стояли с Эриссой. (Неужели за это время планета совершила лишь один оборот?). На корме забылись тяжелым сном моряки и беженцы. Корабль раскачивался под ударами волн. Дул южный ветер. Он по-прежнему нес вулканический пепел, но запах не был уже таким резким.
Горящую свечу защищал от ветра обрывок паруса. На соломенном матрасе лежала юная Эрисса. Старшая нашла ей какую-то одежду. Изредка девушка приподнимала голову, но трудно было сказать, видит ли она что-нибудь. Женщина склонилась к ней и приговаривала:
— Отдыхай, отдыхай. Все хорошо, дорогая моя. Мы о тебе позаботимся, мы тебя любим.
— Дункан, — произнесли губы, недавно подобные лепесткам розы, а сейчас разбитые и распухшие.
— Дункан здесь, — женщина поманила его, и Рейд подчинился. Разве можно отказать Эриссе в том, что поможет ей выжить в последующие годы?
Как странно было слушать об этих счастливых днях и ночах, которых не было и не будет. А может, это и к лучшему. Реальность не может быть такой прекрасной.
Дагон не должен знать правду и не узнает ее. Он будет уверен, что этой ночью ее только избили, а до того, на Атлантиде, она и бог по имени Дункан…
Сквозь облака пепла пробился первый рассветный луч. Эрисса поднялась и сказала устало:
— Мы все еще не свободны.
— Что? — он прикрыл веки. Они казались свинцовыми. Он валился с ног от усталости.
— Ты знаешь, что они с Дагоном должны уплыть на этой лодке, — сказала женщина. — Иначе Тезей сможет найти ее. Мы заплатили свой выкуп. Смотри!
Он поглядел туда, куда указывала она. В стороне от Крита, на горизонте, по черной глади скользили ахейские галеры. Громадина, шедшая впереди, не могла быть ничем иным, как кораблем Олега.
19
Русский построил копию современного ему византийского судна. Было оно вдвое длиннее и втрое выше, чем галера Рейда, и снабжено двумя мачтами, но сейчас его несла сотня двойных весел. На палубе стояли катапульты. Посередине бортов с двух сторон выступали два утлегаря, с их концов свисали камни, предназначавшиеся для сокрушения судов противника. Борта, увешанные щитами, защищали гребцов. Над их головами бегали воины.
— Тревога! — закричал Рейд. — Просыпайтесь!
Команда его с трудом приходила в себя после сна. Только у Дагона, казалось, остались силы. Он подбежал к Рейду и Эриссе.
— Что будем делать? Они нападут со свежими силами, эти собаки! И могут, если вздумается, идти под парусами! Мы не сможем уйти. А если нас снова захватят… — он посмотрел на девушку и застонал.
— Мы подойдем к большому кораблю, — сказал Рейд. — Там капитаном мой друг, и, надеюсь, он не станет сражаться с нами.
Женщина закусила губу:
— А ты, Дагон… Впрочем, посмотрим. Пока не отходи от нее.
Она отвела Рейда в сторону.
— Что-то не так, — грустно сказала она.
— Боюсь, ты права, — согласился он. — Но выбора у нас нет. И… вспомни о нашей последней надежде. Путешественники во времени заметят сверху корабль, который не соответствует этой эпохе, и захотят поглядеть на него поближе. А тут сразу два таких корабля. И другой еще чуднее нашего. Нужно соединиться с ним.
Он посмотрел вверх, но увидел только облака — серые, бурые и черные, они надвигались с юга и грозили новой бурей. Несомненно, у наблюдателей из будущего есть средства оставаться невидимыми.
— Если же нас не спасут… — начал он и замолчал.
— Мы пойдем вместе..
Взгляды их устремились на молодую пару на корме — Эриссу, заснувшую со счастливой улыбкой, и сидящего рядом юношу.
— …или умрем, — закончила Эрисса. — Но эти двое должны жить. В конце концов, я узнала счастье. Надеюсь, что и ты тоже.
Весла дрогнули. Нужно было поравняться с дромоном раньше, чем путь преградят меньшие галеры. Ахейские корабли шли широко, без строя — теперь, когда погиб единственный настоящий флот в мире, о строе вспомнят через века, — но они, несомненно, заметят необычный корабль и его минойскую оснастку. А приблизившись, увидят, что на борту критяне — легкая добыча.
Палуба раскачивалась. Волны, обрушивавшиеся через борта, заливали моряков, женщин и детей. Ветер усилился и донес отдаленные раскаты грома.
— Ты не боишься, Дункан? — спросила Эрисса.
— Нет, — сказал он и даже удивился, что не солгал.
«Должно быть, она научила меня мужеству», — подумал он.
Дромон изменил курс. Было видно, что его капитан тоже ищет встречи. Люди на палубе жестикулировали, но слов их было не разобрать. Однако…
— Господи! — воскликнул Рейд. — Они заряжают катапульты!
— Пришла наша смерть, — процедила сквозь зубы Эрисса. — Они увидели наш таран и перепугались.
Огненный шар — канат, свернутый и вымоченный в смоле, — описал дугу с палубы ахейского корабля. Рейд подумал: Олегов заменитель греческого огня…
— Вперед! — воскликнул он. — Нужно приблизиться и показать, кто мы такие…
Два первых снаряда с шипеньем упали в море. Третий ударился о верхнюю палубу. Здесь оставались только рулевой и те, кто участвовал в походе на берег. Рулевой завопил и спрыгнул вниз. Рейд не мог винить его: просушенные доски горели, как порох. Взметнулось пламя. Американец тоже спрыгнул вниз, в хаос.
— Гребите, гребите! — кричал он. — И пусть кто-нибудь поможет мне! — он схватил ведро, зачерпнул воды и передал старшей Эриссе.
Она выплеснула воду в пламя, но сказала:
— Это бесполезно. Вон еще один. Ветер несет их в нашу сторону.
— Тогда пусть молодые садятся в лодку.
— Верно. Эрисса, проснись. Дагон, иди за мной.
Среди всеобщего переполоха лишь несколько человек заметили, что Рейд на корме стал подтягивать лодку. Подошел Тилиссон и сказал сквозь гул:
— Она слишком мала.
Рейд кивнул:
— Да. Но этим двоим хватит.
— Чтобы я бросил вас? — возмутился Дагон.
Рейд поглядел ему в глаза.
— Ты не бросаешь нас, — сказал он. — Ты делаешь для нас больше, чем сам понимаешь. — Он взял Дагона за руку, а левой рукой обнял за плечи девушку, которая приходила в себя среди ужаса и смятения. Над головами уже трещала верхняя палуба.
— Ступай, Эрисса, — сказал Рейд. — Ты все выдержишь. Знай, что я вернусь к тебе, — он поцеловал ее в лоб. — Дагон, никогда не покидай ее. Прощайте.
Эрисса тоже наскоро попрощалась с ними. Уже в лодке Дагона никак не оставляла мысль, что нужно взять кого-нибудь еще. Но, прежде, чем он успел открыть рот, Рейд перерезал буксирный канат. Подхваченная ветром и волнами, лодка быстро удалялась. Она казалась хрупкой и обреченной. Дагон принялся устанавливать мачту. Вскоре дым горящей палубы скрыл беглецов из виду.
— Ты капитан, — сказал Тилисссон, — но могу я спросить, почему ты не позволил бежать остальным?
— Есть на то причины, — ответил американец. И не назвал главную: лучше погибнуть, чем попасть в рабство, вырваться из которого смогут только самые смелые.
— Теперь мы свободны, — сказала Эрисса.
«Свободны умереть, — подумал Рейд. — Мы отправили этих людей не для того, чтобы сыграть последний акт трагедии. Они будут жить. Корабль же обречен, и мы, вероятно, тоже. Но я не сдамся, Эрисса».
— Пойдем, — сказал он Тилиссону. — Поможешь мне навести порядок.
Криками, пинками и подзатыльниками они установили подобие дисциплины. Жители Кносса сгрудились посередине, атланты сели на весла. Пылающий корабль продолжал движение.
— Пойдем на нос и покажемся, — сказал Рейд Эриссе.
Дромон был уже недалеко. Теперь сквозь дым можно было различить лица. Вот Диор на носовой палубе распоряжается у катапульты, а рядом с ним, — боже, это же Олег, огромный, в сверкающих доспехах! Рейд ухватился за носовую балку. Пламя приближалось к нему.
— Олег! — заорал он. — Ты что, не узнаешь?
— Боже мой! — закричал русский. — Дункан, Эрисса, а я-то думал! Держитесь, друзья! Спустить лодку!