— А автобусов разве нету?
Кассирша отвечает:
— Где вы ходите, вы что, первый раз едете, что ли? Здесь автобусы ходят по расписанию, сегодня больше рейсов нет. Увы, опоздала, красавица!
— И что мне теперь делать? — Я начала нервничать, ведь скоро ночь.
— Сейчас будет автобус, но поедет в гараж, то есть в автопарк. Я водителю скажу, чтобы он тебя до центральной трассы довез. Жди, хорошо? А там поймаешь попутную машину.
Водитель высадил меня на трассе и повернул в другую сторону, Я стояла на дороге и без конца поднимала руку, но никто не останавливался. Кругом был лес. Немножко дальше по дороге я увидела бензоколонку. Почти все машины туда на заправку подъезжали и назад поворачивали. Уже темно было и холодно, а на мне всего лишь одно тонкое платье — я не рассчитывала, когда из дома выезжала, что ночью останусь на трассе посреди леса.
В основном машины проходили грузовые. У них в кабине место было, но эти машины я не останавливала, потому что шоферы ездили с напарниками, а я боялась. Некоторых останавливала, думала, шофер один едет: открываю дверцу кабины, а там напарник спит. А легковые машины не останавливались.
Вот совсем стемнело. Я устала стоять и уже очень боялась. Спустилась с дороги вниз, в лес, и немножко подремала под березой. К утру пошел дождь, я вся мокрая была, замерзла, ведь весь вечер и целую ночь провела в этом лесу. Было страшно, но я все время с закрытыми глазами под березой сидела, чтобы не чувствовать страха. Утром рано вернулась на автостанцию и тут же с первым автобусом доехала до железнодорожного вокзала. Добралась до Мурома, потом автобусом приехала домой.
Короче, моя поездка была мучительная и неудачная, просто выкинула деньги на ветер.
Вернулась домой как раз в тот день, когда по телевизору про гибель атомной лодки «Курск» показывали. И мы, и дети все переживали — хоть бы один из них живой остался! Но, увы, конец очень печальный был, и страшно жалко их. Я долго не могла уснуть, бессонница мучила, переживала очень.
Осень близилась. Дети должны были идти учиться.
Я пошла в ближайшую школу, которую показала тетя Нина, — ее дети тоже там когда-то учились. Документы сдала, их взяли и сказали:
— Ваши дети приняты в школу, но обязательно надо их тестировать, потом будем определять, в какой класс они пойдут учиться.
Наступило для моих детей долгожданное первое сентября — первое в России. Их тестировали. Старшего сына, Айбека, приняли в такой класс, где учатся слабые дети — с какими-то дефектами, или у кого папы или мамы нету.
Я спрашиваю:
— Почему так?
Мне ответили:
— Он медленно решал задачи и примеры по математике во время тестирования.
А второго сына, Надирбека, приняли в очень хороший класс. Тетя Нина привезла со своей дачи красивые цветы. Вот мы детей нарядно одели и отправили в школу с цветами для учителей. Я их проводила, они такие радостные были.
Мы с мужем решили сходить в миграционный центр. На руках у нас бумага — «Статус переселенца». Зашли в тот кабинет, где принимали приехавших из бывшего СССР.
В кабинете какой-то мужчина, худой, с усами, на нас удивленно посмотрел и говорит:
— А зачем вы сюда вообще приехали?
Я ответила:
— Ради детей.
— Мы вам ничем не можем помочь, у вас уже есть российское гражданство, вы сами должны всего добиться.
Я ему говорю:
— У нас нет прописки.
— Не знаю, не знаю, езжайте в сельскую местность, устраивайте жизнь там сами. Между прочим, вы приехали из Туркмении, а если бы из Узбекистана приехали, мы могли бы вам помочь.
— Почему так, какая разница, откуда мы приехали? Факт тот, что мы тоже граждане России, вот наши документы.
Он опять свое:
— Между вашим президентом и Путиным есть договор. — И он начал объяснять. В итоге я так ничего и не поняла, и мы вернулись на квартиру.
Видите ли, государство — это абстракция, а люди, живущие в нем, — конкретны. Разные понятия. Трудно бывает договориться.
Прошло недели две.
Дети ходили после основной школы в музыкальную школу — фортепиано, второй класс. Каждый уже играл по четыре произведения. Я всегда их провожала, троллейбусом мы ехали до музыкальной школы, и там я их ожидала, потому что они еще город хорошо не знали, да и я тоже. И у меня уйма времени была, чтобы с ними возиться, ведь, как вы сами понимаете, я сидела без работы.
Дети успевали и в школе, и в музыкалке. Мне казалось, что все идет нормально, хотя несколько раз Айбек, ему уже десять лет было, жаловался, что его обзывают в школе — «черномазый», «черножопый», «черная овечка», «бомж», «нищий», «негр» (он на негра совсем не похож, правда, смуглый) — и сильно бьют по голове.